Зачем вернулась акварель?

Критический обзор выставки акварели, проходящей сейчас в Кыргызском Национальном музее изобразительных искусств им. Г.Айтиева в Бишкеке.

Незатейливость тематико-экспозиционного приема выставки «Возвращение акварели» помогла оценить концептуальную прозрачность акварельной ретроспекции, развернутой в лучшем зале КНМИИ им. Г.Айтиева. Испытанный метод сравнительного анализа – что было и что есть – доказал свою жизнеспособность и на сей раз. С концепцией и того проще, традиция новаторству не противится, и новаторские жесты-приемы в конфронтацию с традиционным не вступают. Всему свое время и всякой вещи место… 

Отвечает ли такое благодушие на вопрос: зачем она вернулась? Нет, не отвечает. Каждая выставка и каждое посещение выставки имеют целью ощутить суггестивное обаяние того, о чем сказано: пока сердце оплакивает потерю, дух радуется находке. Так чем вызвано беспокойство, а именно это чувство подвигло написать этот текст? Итак, что было? Было немало, и даже несколько старых вещей, представленных на выставке, вызывают в памяти огромный круг имен, причастных к этому виду живописи. К акварели всегда очень внимательно относились крупные мастера: Венецианов, Щедрин, Брюллов, Иванов, Федотов, Суриков – говорю о русской школе акварели из методических соображений. Позже традицию продолжили Серов, Врубель, Бенуа, Петров-Водкин, Шагал, Кандинский. И в советский период акварель оставалась акварелью и не теряла своей главной особенности – быть сферой воплощения задушевных свойств личности художника, самых непосредственных движений его сердца. 

Вместе с тем, работа в акварели требует от художника огромного напряжения и сосредоточенности – она не терпит исправлений, для работы в акварели необходимо особое чувство акварельной техники, дающей возможность непосредственного выражения впечатлений от натуры. Всем этим качествам в полной мере отвечают представленные на выставке акварели В. Сурикова, В. Серова, А. Остроумовой-Лебедевой. В этот ряд я охотно включаю блистательные по мастерству листы ныне здравствующего ошского художника Мырзу Оморкулова. Акварельные штудии обнаженной модели, выполненные в середине пятидесятых годов прошлого века еще в годы учебы в Ленинграде, они и сегодня удивляют высоким мастерством владения этой капризной техникой. Кроме этих качеств, несколько листов М. Оморкулова выполняют в экспозиции выставки очень важную функцию визуально-эстетических ориентиров. К ним возвращаешься, чтобы сверить полноту и верность ощущений от увиденного. А потребность в этом возникает. 

Здесь можно перейти ко второй части – что есть? Во-первых, есть возможность увидеть сегодняшнее состояние акварели в республике. И это, пожалуй, самое важное. Все остальное – состав участников, качество произведений, уровень экспозиции и качество оформления работ – не вызывает особых противоречий, все более или менее прилично. Имена известные: Р. Джангарачева, А. Биймырзаев, П. Куринских, Т. Усубалиев, Р. Бухарметов, Ю. Шыгаев, все художники в силу своей станковистской специфики более или менее регулярно обращаются к технике акварели, и уровень работ достаточно высокий. 

Беспокойство вызывает разительное отличие мотиваций в подходе к работе у разных авторов, что с обескураживающей прямотой показала выставка. Меня не удивляет топографическая точность изображения горных склонов и холмов. В киргизской живописи немало художников, с упоением рисующих такие пейзажи. Я также спокойно воспринимаю мастеровито сделанные работы с изрядной долей фантазийных элементов, призванных наполнить изобразительную поверхность квазисмыслами. Но есть художник, в котором и то, и другое соединяется самым блистательным образом. И это второе, близкое катарсису, открытие. Впрочем, работы этого художника мы знаем хорошо. На выставках Петр Куринских представлен регулярно. Но какая непроходимая пропасть лежит между его однообразными, депрессивно-унылыми масляными холстами и сверкающими, виртуозно исполненными, необычайно фантазийными акварельными листами. Какая метаморфоза происходит с художником, что элементарной смены материала достаточно, чтобы бесшумно разошлись створки ширмы, и становится явным и воплощение задушевных свойств личности и самые непосредственные движения сердца? На выставке совершенно удивительные по красоте листы П. Куринских восхищали еще одной неожиданной стороной акварели, парадоксальным сочетанием скрупулезной точности мазка, штриха, точки с природным свойством прозрачной текучести. В этом художника смело можно поставить в один ряд с таким мастером акварели, как Владимир Фонвизин. 

Продолжая разговор о мотивациях, стоит упомянуть двух авторов, представленных значительным количеством работ, что недвусмысленно говорит о статусе этих художников. Видимо, статус и сыграл коварную роль в отношении к творческому процессу. Использование фотографии, последующий перенос изображения на лист, упрощенность контурного абриса, равнодушная заливка силуэта выдают поспешность и уязвимость метода. Я ничуть не против использования технических средств в художественном процессе. Современный художник обязан уметь оперировать самыми разными приемами. Но есть разница в области применения, так сказать. Выставка стала отчетом о пленере на южном берегу Иссык-Куля. Пленер как форма работы на открытом воздухе всегда преследует определенные цели; непосредственная работа с натурой, фиксация мимолетных ощущений и впечатлений, передача особенностей конкретной местности и людей, населяющих ее. Все это выражается в форме живых набросков, этюдов, эскизов. И бесхитростное перерисовывание фотографий, ничуть не заботясь об исправлении оптических дефектов, присущих любительскому снимку, не делает чести художникам и ставит под сомнение идею такого пленера. И если Р. Бухарметов, искушению поддался, не до конца понимая сомнительность результата, по крайней мере, очень хочется на это надеяться, то для Ю. Шигаева профанация и шаблонность художественной идеи, образа давно стали отличительной чертой деятельности. Упоение собственной исключительностью не продуктивно. Результат, как правило, не заставляет себя ждать. 

В заключении хочу обратить внимание на любопытную деталь. На выставочном постере изображен этюд И. Репина «Голова Ивана Грозного» к известной картине. Выражение ужаса и испуга, граничащего с безумием, в контексте выставки легко интерпретируется как аналог противоречий, которыми наполнено сегодняшнее состояние изобразительного искусства в республике и акварели как жанра. Жанра уязвимого, хрупкого, требующего внимания гораздо большего, чем разовое мероприятие в музее. 

Декабрь 2009 года

© Руппель В.Ф., 2009.