Эльф

Альпинисты иногда встречаются с непонятными вещами… А существуют ли добрые силы в горах, которые проявляются в самый экстремальный момент?.. Рассказ публикуется впервые (позднее был также опубликован в журнале "Литературный Кыргызстан" №1 за 2009 год)

    Иван Николаевич Дятлов – чересчур бодрый для 60 лет мужчина, мастер спорта по горным лыжам и альпинизму, один из немногих оставшихся в Киргизии «снежных барсов», падал спиной вниз на небольшой уступ, висящий на высоте 4000 метров, на южном склоне Короны.

Это был не самый сложный из пятерок маршрут. Неделю назад Гена Вишневский, друг детства, ныне совладелец одного из известных бишкекских банков, передал просьбу своего сына Дениса, о повторном восхождении с ним на Корону. Тот не мог дозвониться сам и извинялся, что передал просьбу через отца.

Парня решили отправить по стопам родителя. Он заканчивал Славянский по специальности финансы и кредит, но был болен альпинизмом. Иван Николаевич поднимался с ним уже не в первый раз. В том числе по этому маршруту.

Дениса можно было сравнить со статуей Апполона, если бы не некрасивое, все в ярко-красных, не проходящих угрях, лицо. От этого был он стеснительным, и друзей у него было немного, и они обычно дополняли группу при восхождениях. Но на этот раз поднимались вдвоем.

До вершины оставалось метров двести. Это был самый «посещаемый» маршрут из пятерок, потому, что здесь находился своеобразный, естественный приют, дающий спортсменам возможность отдохнуть, перед решающим рывком. Представлял он собой череду из трех огромных скальных уступов, нависающих друг над другом не по прямой, а чуть со скосом. Получалось что-то вроде каменной лестницы.

До начала пропасти отстояли эти уступы около двух метров, что позволяло нормально постоять, посидеть и даже полежать одновременно двум альпинистам среднего телосложения.

Дойдя до первого уступа, Иван Николаевич, решил пустить первым Дениса.

— Иди до третьего. Там перекур 10 минут, и вперед. Дорогу знаешь. Страхуешь через 15 метров.

После этих скупых, но от всей души сказанных слов, Денис полез выше, а «снежный барс» Дятлов устроился поудобней, и принялся грызть сникерс, запивая его остывшим чаем.

По прошествии условленного времени, сверху раздался крик.

— Страхую.

— Я пошел. – Как можно громче, крикнул Дятлов и начал подъем, упираясь ногами в каменную стену, наклонив корпус назад почти горизонтально.

После первой подтяжки он поднялся не больше полутора метров. Тут тетива веревки обмякла, затем на миг рванулась и снова обмякла, и он начал падать. Удар от падения был очень ощутимым, но совместимым с жизнью.

Ошалевший от нахлынувшего адреналина и легкой боли во всех внутренностях, задыхающийся от напавшего кашля, Иван Николаевич лежал, подергиваясь, и тупо смотрел вверх. Туда, где на фоне снега очерчивался край третьего карниза.

Когда на нем появился силуэт, напоминающий голову человека, мысль опытного альпиниста живо подсказала, что веревка не могла оборваться. А значит, ее отпустил по какой-то причине Денис, маячивший сейчас наверху.

В этот момент силуэт обозначился почти по пояс, и Иван Николаевич осознал, что человек, показавшийся на третьем козырьке, не Денис. Этот образ, в бесформенном балахоне из шерсти животных, перьев птиц, стеблей травы, с копной густых длинных волос, цвета опавшей листвы, старый спортсмен узнал сразу. Это был Эльф.

В первый раз Дятлов столкнулся с Эльфом, будучи молодым членом сборной Киргизии по альпинизму. Первенство проходило на базе комитета спорта в Ала-Арче, во Фрунзе. Собрались 17 наших команд, и еще из Болгарии и Польши.

Главный тренер сборной Союза лично прилетел, чтобы присмотреться к будущим кандидатам на восхождение, в следующем году, на Джомолунгму.

Ребята готовились как черти. Не спускались с Рацека 4 недели. Затем переход на Бачей-чекей, и неделя в палатках. Потом спуск, двухдневный отдых дома и вот – соревнования.

Кроме техники восхождения, устроители соревнований решили включить еще преодоление дистанции на время. Маршрут проходил большей частью среди альпийских лугов, и занимал по времени не менее суток перехода, если со свежими силами. Но после непрерывной череды подъемов и спусков, быть роботом не получалось, даже у самых выносливых.

Поэтому, когда их команда была до финиша на расстоянии двух часов ходьбы походкой больного старца, к концу подходили вторые сутки. Не смотря на дикую усталость, решено было идти всю ночь, прерываясь через каждые два часа на 15-20 минут сна.

Когда вышли на широкую овечью тропу, поднялась убывающая, с щербинкой луна. Идти стало легче. Прибавили шаг. Вдруг, Иван увидел впереди приближающегося человека. Шел он как-то странно, полубоком, приставляя ногу к ноге. Будто высматривая лица, идущих ему навстречу людей.

При этом Ивана удивило равнодушие идущих впереди ребят. Обычно встреча высоко в горах с представителями рода человеческого, не ограничивается лишь вежливым приветствием. Тем более ночью.

А тут не то что «Салам Алейкум» или просто «здрасьте», — ничего. Проходят молча и в сторону ночного гостя даже не поворачиваются. Будто он и не стоит рядом.

Ивану стало стыдно за своих товарищей. Он негромко, но четко обратился к незнакомцу.

— Салам Алейкум, байке, далеко ли до стойбища?

Иван предполагал, что обращается к не слишком пожилому мужчине. Но каково было его удивление, когда, поравнявшись, он увидел лицо, озаренное серебристым светом.

Это было лицо доброго волшебника, каким его рисуют в детских книжках. Мясистый, вытянутой картошкой нос. Розовые пухлые щеки. Не хватало длинных седых волос, колпака или шляпы, и красочного халата со звездами.

Вместо этого, были ничем не прикрытые, густые, непонятного цвета волосы, а также балахон в виде плащ-палатки, но явно не из брезента. Обуви не было вообще.

В глазах была тревога, но не та, от которой темнеют глаза, а светящаяся надеждой о помощи. Мясистые губы, чуть согнутые в уголках, были больше похожи на маску печали, нежели улыбку.

Встретившись взглядом с Иваном, старик явно обрадовался. В озабоченных глазах на мгновенье блеснул огонек радости. При этом он принялся жестикулировать лицом и руками так, будто был немым.

— Дятел, ты что, бредишь? — С тревогой в голосе спросил идущий сзади к.м.с. Миша Аршинин.

Получалось, что его друзья не видели, стоящего у тропы, а теперь идущего рядом с ними человека. А сам Иван, просто не мог игнорировать явную попытку пожилого, пусть странно одетого человека, обратить на себя его — Ивана, внимание.

Звуков никаких старик не издавал, ни голосом, ни движением тела. Иван был в затруднении.

— Может, правда начались глюки? – подумал он, а вслух прохрипел с наигранной шутливостью. – Тьфу, ты. Засыпаю на ходу. Сон даже приснился, что уже дошли вроде.

— Терпи, Ваня. До перекура недалеко. – Тяжело дыша, в такт шагам, сказал Миша.

Тропа делала поворот, и начала спуск к реке, у которой расположились лагерем на короткий отдых. Старик остановился напротив, и продолжил обращаться к Ивану серией красноречивых жестов. При этом глаза старого добряка говорили больше чем все жесты.

— Да он никак зовет пойти с ним куда-то туда. – В это время незнакомец махнул несколько раз в сторону склона, выделяющегося своей темнотой. Это были заросли можжевельника. – Там беда. Беда с человеком. – Иван теперь понимал и жесты, словно вдруг освоил язык глухонемых.

Усталость, пронзающая до этого все тело, исчезла. Сознание молодого человека было на грани срыва. Факт отсутствия для его друзей этого неожиданного Эльфа (так мысленно прозвал Иван старика), говорил о многом. Как известно, массовых галлюцинаций не бывает. Значит причина увиденного  — в чьем-то больном сознании.

Но после нескольких тестов, в виде щипков, ударов ногой об ногу и, наконец, погружения головы в ледяную воду, юноша убедился в относительной надежности своего сознания.

Старик не переставал, тем не менее, умолять идти за ним. Доброму и отзывчивому характеру Ивана, в таком состоянии было не выносимо бездействие.

Но что делать? Сказать сейчас ребятам, что он сходит на полчаса вон в те кустики. Просто так убедиться в пустоте образов своей больной головы. И это в тот момент, когда каждый час может решить исход борьбы за победу.

Иван постарался отвести взгляд в сторону от морщинистых глаз и настойчиво, как бы не собираясь принимать возражения, обратился к капитану.

— Сергей Федорович, терпенья нет больше. Я быстро.

С этими словами Иван легкой рысцой побежал за зовущим Эльфом.

Все в команде знали, что у молодого Дятлова бывают своего рода заскоки. Он не мог ходить в туалет, если в зоне видимости и слышимости кто-нибудь находился.

Иван решил воспользоваться этим. По расчетам, на все про все должно было хватить десяти минут. Но, добежав до можжевельника, он понял, что ошибся.

В зарослях этого растения идти тяжело даже днем, когда можно видеть примятости, указывающие на тропу диких животных. Крепкие, длинные стебли стелются над землей точно натянутые веревки, постоянно цепляя и вынуждая падать ступивших сюда путников.

Ночью все оказалось гораздо сложнее. Первые метры пути по колючим, густо пахнущим веткам, едва не стоили Ивану переломанных ног.

Он сбавил темп и глянул на светящиеся стрелки часов. Ему нужно возвращаться через три минуты, а с поправкой на обстоятельства – через минуту.

— Эй, добрый человек. — Как в сказке обратился Иван, к маячившему впереди Эльфу. – Я не могу долго идти с Вами. Извините, но еще минута и я пойду назад.

Но казалось, что Эльф не слышал его. Он удалялся, не сбавляя темпа, пока не превратился в плохо различимое светлое пятно.

— Так дело не пойдет. – Грустно про себя произнес Иван. — Что толку идти эту минуту. До того места, куда он хочет меня привести, может быть неизвестно сколько пути.

И тут впереди раздался отчетливый стон человека.

До пятна было метров сто. Иван ринулся на него, не разбирая дороги.

Падая и вновь поднимаясь, прыгая местами, как кенгуру, цепляясь за все, что хватала рука, чтобы не упасть, он через минуту стоял рядом с Эльфом.

Какой-то темный бугор, формой и размерами с крупное животное, возвышался в ногах печального добряка. Подойдя совсем близко, Иван понял, зачем его сюда звали.

На ковре из можжевельника лежала мертвая лошадь. Из-под лошади было видно тело человека, от головы до пояса. По виду это был один из местных чабанов. Он не пытался освободиться. Всех сил хватало лишь на глухой стон, похожий на вой.

По прошествии многих лет, Дятлов стал подзабывать детали своего возвращения к ребятам. Сами же немногие оставшиеся очевидцы того случая, любили пересказывать его, сидя за хорошим столом, с графинчиком водочки.

При этом непременно, с каждым последующим пересказом, добавлялись новые детали, да такие красочные, что после изложения и обсуждения, точно кто-нибудь из гостей в конце предлагал направить рассказ в газету.

В действительности суть случившегося заключалась в том, что по прошествии пятнадцати минут, после Иванова ухода до ветру, оставшиеся у реки услышали точно кабаний топот. Из темноты на ребят надвигалось что-то бесформенное в рост человека, с торчащими вверх то ли руками, то ли рогами.

Нарастающее напряжение, снял появившийся Иван, несущий на спине незнакомого человека. Нести бы им тогда этого незнакомца оставшийся путь, не захвати опытный капитан, запасной комплект батарей для рации.

Все рюкзаки, после распределения в них необходимых для перехода продуктов, спальников и прочего мелкого инвентаря, догружались до стандартных 35 кг. Поэтому для балласта брали, кто кирпичи, кто камни, а Сергей Федорович Подгорный всегда брал дополнительные батареи.

Вертолет санавиации прилетел раньше, чем собирался умереть совхозный чабан Кожомбердиев Акмат. После выздоровления Акмат нашел Дятлова, и они стали встречаться регулярно, раз в месяц. Чабан взял на себя пожизненное шефство над Иваном, в части обеспечения его семьи свежим мясом.

— Ваня, – подвыпив, часто любил вспоминать Акмат. – Я тогда в горах на миг очнулся, увидел, как ты меня тащишь, и загадал как перед Аллахом. Если жив останусь, своего спасителя до смерти кормить буду.

У самого Дятлова от той встречи остались в голове лишь «картинки с выставки», как он выражался о частично забытом приключении.

В памяти с той ночи осталось немного. Как все время думал, что помощи не будет, и надо успеть дотащить, за 10 минут. И еще — отсутствие тяжести, когда взвалил Акмата на спину. А как бежал, что было потом, понемногу затуманилось, как затуманился и образ Эльфа.

Его вторая встреча с Эльфом вызвала не больше чувств, чем внезапно появившийся старый приятель, после десятилетий разлуки. Хотя на этот раз, общение со стариком внесло в сознание Ивана новые чувства.

Произошло это спустя 36 лет. Иван Николаевич, в силу непонятной влюбленности в горы, здесь во Фрунзе и осел. В советское время строил гидроэлектростанции, затем занимался понемногу всем, что связано с горным спортом. Был членом президиума нескольких федераций, организатором различных соревнований.

Он мало изменился внешне. Оставаясь атлетически сложенным, среднего роста, мужчиной, изменился он лишь в цвете волос. Даже не изменились черты лица, выдающие добродушие, но во взгляде появилось нечто, что говорило о наличии при этом твердого характера.

Самым главным местом, которому было отдано основное время Дятлова последние 10 лет, был национальный Парк Ала-Арча.

Друзья по спорту, ставшие богатыми людьми со связями, помогли устроить его на должность замдиректора. Директора менялись как времена года. Они, как правило, были людьми далекими от проблем, которые призваны были решать.

А решать было что. В Парке находилась резиденция Президента. С каждым годом гостей приезжало все больше. Большими становились и требования к обслуживанию важных гостей.

Нужно было расширять Резиденцию. При этом делать все надо было крайне осторожно, поскольку с недавних пор, урочище Ала-Арча, со всеми отрогами, попало в зону пристального контроля специальной комиссии Евросоюза по охране природных парков.

Дятлов, как никто другой подходил на роль человека, способного осилить такое дело. По специальности инженер-гидромелиоратор, имел он большой опыт строительства в горных условиях.

Поэтому к моменту второй встречи с Эльфом, Иван Николаевич был озадачен свалившейся заботой о большой Тянь-Шанской ели, мешавшей пешеходному маршруту в парковой зоне Резиденции.

Ель эта, толщиной в обхват, стояла в таком месте, где тропу перенести вправо или влево было невозможно. Собственно она особо не мешала одному человеку, либо протиснуться между стволом и огромным камнем, либо пролететь по узкой кромке земли от ствола до болота.

Но свыше было указание обеспечить нормальные условия, для прогулок больших групп гостей. Поэтому третий день кряду ходил и ходил Дятлов вокруг дерева, с надеждой изучая местность, оттягивая момент принятия решения о рубке.

Не было ни одного варианта, даже самого отчаянного в денежных затратах, за который бы смог ухватиться замдиректора. Но тропа географически могла проходить только в этом месте. И именно в этом месте стать шире ей мешало старое дерево. Иначе пришлось бы перекраивать все так, что никакой естественности вообще бы не осталось на полгектара вокруг.

После долгих и глубоких раздумий, принято было решение рубить утром следующего дня. Поутру он и два работника, собрались к месту казни.

Не успев войти глубоко в кору, пила заглохла. В этот момент Иван Николаевич почувствовал сильный толчок в спину. Он упал всем телом на живот к подножию дерева, а сзади будто кто навалился, такой большой, что не давал шевелить ни одной конечностью.

Лишь голове позволено было подняться, первое, что увидел перед собой лежащий Иван, было лицо Эльфа. Он с неподдельной тревогой в голосе, но с явным благодушием, обращался к заместителю директора.

Не испытав большой неожиданности от появления Эльфа, Иван Николаевич был удивлен другому. А именно тому, как обращался к нему сказочный образ. На этот раз это было обычное обращение в виде слов, пусть немного странных и произносимых с задержкой, между уже сказанным мимикой и звуком.

— Ты должен слышать это, мой брат. Тогда ты станешь мудрее и мужественней. – Голос соответствовал внешнему образу, и был приятным баритоном. — Твои сестры и братья хотят обратиться к тебе.

Еще успела промелькнуть мысль, что будет неудобно перед сотрудниками. Затем, отовсюду понеслись возмущенные голоса. Было похоже на собрание, когда председательствующий разрешил задавать вопросы с места по одному. Толпа же, подогреваемая возможностью анонимно выкрикнуть наболевшее, начала сыпать реплики без уважения к регламенту.

— Как надоели эти дикие люди. Мало им себя убивать. Нас жизни лишают на каждом шагу, — истерично кричала женщина ближе всех справа.

— Надо обратиться к Матушке. Пусть им разъяснит все, – глухо бубнил пожилой мужской голос слева.

Было еще несколько, отчетливо услышанных предложений, суть которых сводилась к общему возмущению поведением людей на Земле. При этом некоторые голоса поддерживали идею обращения за помощью, в наведении порядка, к некой Матушке.

Вдруг общий гомон был прерван громким властным контральто, находящимся прямо перед распростертым Иваном.

— Наш брат все разъяснит им.

После чего отовсюду понеслось.

— Правильно. Пусть наш брат разъяснит все этим дикарям.

— Пусть это будет наш брат, наш брат, наш брат.

Иван Николаевич ощутил свободу и, как мог быстро, поднялся, стараясь увидеть говорящих. Но кроме огромной, со свежим шрамом, ели, и кинувшихся к нему на помощь рабочих, вокруг никого не было.

— Оступился. Ничего страшного. – Как можно естественней, объяснил он свое падение. – Не надо больше пилить. Бензин слейте в канистру и по рабочим местам. А я пойду с начальством разговаривать.

Но разговаривать с начальством по поводу стоящего на тропе дерева, Иван Николаевич не стал, ни в тот день, ни в последующие. Тянул до самого открытия. На замечания инспекторов, по поводу дерева, отвечал, что вот-вот срубит. Просто много другой, более важной работы. А дерево срубить — пара пустяков. За полдня управится.

В день открытия первым, заметившим нетронутое дерево, был помощник замуправделами Президента. Он несколько минут ругался самыми последними словами. Но злоба была бессильной, и вскоре, помощник ушел пить лекарство.

— Да не переживай ты так, Токтогулыч. Ну не успел. Недоработочка вышла.— Успокаивал Иван Николаевич помощника. – Бывают же при строительстве недоделки. Объясним Президенту, что не будет потом елки, срубят ее. А пока пусть поживет, где выросла.

По мере продвижения к началу открытия, вновь прибывающие чиновники, ответственные за мероприятие, при виде Дятловской «недоработки», не многим отличались в поведении от младшего их рангом помощника замуправделами.

И вот появился Президент. В окружении гостей, большинство из которых были иностранцы, он неумолимо приближался к злосчастному месту.

Первой реакцией были возгласы восхищения на английском. Непонимающему главе государства перевели, что высокие иностранные гости ничего более оригинальней в своей жизни не видели.

— Здесь происходит контакт с природой, в буквальном смысле этого слова, – с энтузиазмом юного натуралиста, сообщила немолодая чернокожая леди, протискивая пышные формы между деревом и камнем. Видимо она была самой титулованной из иностранцев, потому что вслед за ней таким же образом проследовал Президент, а за ним все остальные.

— Хм-м, — произнес весомо его величество, – действительно оригинально. А главное — наши люди до этого додумались.

Во второй половине церемонии, за чаем, высокопоставленная зарубежная особа и Глава страны, пожелали увидеть автора идеи с деревом на тропе.

Побежали вестовые, от одного чинуши к другому, с вопросом об авторе сей оригинальности. Добрались быстро до Дятлова. Но Иван Николаевич, умеющий быть главным, в каком ни будь деле, стеснялся привлекать всеобщее любопытство по другим не связанным с работой причинам.

Поэтому на вопрос: «кто придумал дерево посреди тропы», он сразу выдвинул в авторы Токтогулыча. После чего тот был обласкан вниманием высоких особ, и в дальнейшем из помощников вырос до третьего заместителя управделами.

После второй встречи с Эльфом, Ивану запало в душу чувство страха за все живое, уничтожаемое просто так, без нужды.

Он стал внимателен ко всякого рода живности, перестал даже рвать цветы, если их не нужно было дарить. И еще ему стало казаться, что повсюду в горах, его окружают живые, мыслящие существа. Они всегда демонстрировали свою доброжелательность, на что Иван стремился отвечать тем же. Каждый день он прислушивался к этим невидимым доброжелателям, ища и находя ответы на вопросы, правильно ли поступает в том или ином случае.

При этом в отношении шизофрении или паранойи, спортсмен старой закалки ничуть не беспокоился. С его здоровьем все было в порядке. Просто для него реальность открылась еще на одну новую, доселе неведомую многим грань.

В чехарде сменяющихся директоров, Дятлов становился истинным хозяином Парка. Он установил правила, при которых любое вредное действие со стороны живущих и работающих здесь людей, не оставалось безнаказанным.

Но больше чем наказанием, он работал с людьми словом, объясняя им суть последствий, причиненных по умыслу или невзначай. Его понимали, и Парк потихоньку превращался в островок девственной природы, не смотря на частое присутствие на нем людей.

Посещения Парка превращалось для многих людей в путешествие на частичку их несбыточной мечты. Где ты идешь по широкой тропе, сквозь светлеющий впереди лес. Вот уже пробивают полноценные солнечные лучи. Впереди открывается вид на большое живописное ущелье. Тропу перебегают зайцы, белки, ежи. Иногда даже лани перелетают в один прыжок.

Подобные картины стали вполне существующими в Национальном Парке.

Дятлов старался не терять спортивную форму. С удовольствием находил время для восхождений, особенно с молодежью. При этом, общаясь с недавно вошедшими в настоящую жизнь людьми, с не разъеденной этой жизнью душой, использовал Иван Николаевич весь свой воспитательский талант, чтобы вложить в юные души главные принципы всеобщей любви ко всему живому.

Результатом воздействия педагогического таланта, явилось появление целой группы молодых добровольцев, не знающих лучшего проведения времени, чем работа в Парке и лазание по горам.

Одним из таких фанатов гор был Денис, страховавший Ивана Николаевича минуту назад, и по какой-то причине отпустивший веревку.

В очередной раз появившийся при странных обстоятельствах Эльф, с высоты третьего карниза предупреждающе мотал головой, указывая руками вверх, в сторону вершины.

Виденье продлилось недолго. Испуганный голос Дениса раздался почему-то со второго козырька.

— Иван Николаевич. Вы где?

По всему чувствовалось, что парень боится не услышать ответа.

— Я здесь, Денис. – Бодро и громко крикнул Дятлов. – Что случилось? Ты же был на самом верху?

С этими словами Эльф больше не появлялся. А спустившийся через минут десять юноша, сбивчиво рассказал о том, что начал он было страховать своего старшего товарища, как его сзади кто-то по ногам ударил. Точно подсечку сделал.

Упав, Денис свесился большей частью тела, и стал сползать вниз. От сильных травм парня спасло то, что он не выпускал страховочную веревку из одной руки. Она на секунду прервала скорость, за счет веса Ивана Николаевича, и сделала падение на второй выступ не сильным.

— Что будем делать, дядь Вань? – Вдруг по-семейному спросил расстроенный Денис. В эту минуту было видно, что он еще совсем юный, неопытный человек. Ивану захотелось обнять этого юнца по-отцовски. Прижать и оберегать от всех напастей. Но все, что он смог себе позволить, было дружеское похлопывание по плечу.

— А ты сам, какое примешь решение? – будто ничего особенного не произошло, бодро спросил Дятлов.

Парень глянул на часы, затем на вершину, и, настраивая голос на такой же бодрый деловой лад, принялся рассуждать вслух.

— До вершины часа два. Назад – еще два. Итого четыре. Сейчас три часа. Худший вариант – заночуем здесь. А то и до Рацека успеем засветло. — Убедительно излагал Денис, и завершил словами: — Я бы продолжил восхождение.

— Молодец Денис. Из парня будет толк в жизни, – с радостью подумал Иван Николаевич. – Ведь растерян был абсолютно. Но справился.

В такой ситуации, поддавались панике, бывало, спортсмены и с большим опытом. Этот опыт сохраняли в памяти «снежного барса» могилы на кладбище альпинистов.

Предложение о восхождении, опытным альпинистом было почти принято. Но в тот момент, когда они встали и начали проверять снаряжение, Дятлов увидел надвигающуюся опасность.

С юго-запада, начали заметно выползать светло-серые языки облаков. Все альпинисты знали, что несут с собой эти серогривые лошадки.

— Подъем отменяется, – серьезно, как на работе, скомандовал Иван Николаевич.— Видишь те облака? Через полчаса здесь будет хреново. — Денис впервые слышал от своего спортивного наставника ненормативную лексику. Но это лишь подчеркивало серьезность предстоящего им испытания. – Так что быстро крепи палатку, а я займусь вещами. – С этими словами они принялись забивать штыри и привязывать к ним все, что могло быть снесено сильным ветром.

Бог миловал Дятлова. Ему не приходилось попадать в снежную бурю при восхождении. Но от друзей, переживших такое, он слышал, что подобного ужаса, они не испытывали более никогда в жизни.

Остались они невредимыми потому, что буря застала их на тех же каменных ступеньках, где сейчас готовились к встрече с ней Денис и Иван. Остальным, в прошлом знакомым Дятлова, повезло меньше. Шторм настигал их, висящими на каменных стенах. Некоторых так и не нашли.

Как и предполагалось, через двадцать четыре минуты, задуло. Альпинисты застегнули замок палатки, залезли в спальники и принялись ждать.

Ураган длился почти час. Хорошо было лето. Осенью мог затянуть на сутки. Этот час два человека в палатке лежали молча. Каждый думал о своем. Это было общее желание – выжить.

Все закрепленные вещи, несмотря на добросовестную работу Ивана Николаевича, сдуло в первые 20 минут. Но два друга держались до конца и выстояли.

Почти все время им приходилось вжиматься в дно палатки, ухватившись руками за складки материи. Несколько раз оба думали, что их перевернет, так силен и настойчив был ветер. Но к счастью все обошлось.

Когда буря стихла, они выбрались из палатки. Вся надежда на самостоятельное возвращение вниз, была в куске веревки длиной метров 20. Старый альпинист помнил, что связку они положили под угол палатки, как им казалось с не обдуваемой стороны. Но после часовой болтанки, Дятлов не надеялся увидеть ее на месте.

Так и случилось. Спуск без веревок был не возможен. Оставалось продолжать ждать. Теперь это было ожидание помощи.

Дятлов по мобильному связался с начальником службы спасения, и рассказал о ситуации. Тот попросил время для обдумывания. Из не заставившего себя долго ждать, повторного разговора, выходило, что на базе сейчас две группы из Англии. Уровень у всех так себе, в передрягах не бывали. Но к вечеру подойдут украинцы. Ребята что надо — профессиональные горные спасатели. У них здесь недельные сборы. Так что ситуация для них как по заказу.

Украинцы обещали долго с отдыхом на базе не задерживаться, и тронуться в путь затемно, чтобы к утру быть на месте. Нужно было переждать полдня и всю ночь.

Пока грело вышедшее из-за туч солнце, друзья старались находиться в стоячем и сидячем положении. Места в длину хватало на пару шагов, что позволяло не чувствовать ограниченность в движениях и затекание мышц.

Как только тень от вершин накрыла место вынужденного приюта, мороз начал давать знать о себе. Потоптавшись еще с полчаса, альпинисты залезли в палатку.

Пуховые спальники были надежной защитой от мороза. Времени впереди было много. Так много, что, казалось, станет оно нудной, скрипящей старой жвачкой, которую как в детстве, и выплюнуть хочется — скулы уже болят, и жалко — новой больше нет, а у этой запах еще остался.

Начали о погоде, и о счастливой случайности, по которой они не успели выбраться на стену. Говорили поочередно, давая друг другу возможность выпустить накопившееся давление.

При этом Дятлов не чувствовал больше в Денисе младшего, нуждающегося в опеке товарища. От юноши исходил дух крепкого, уверенного в себе и готового прийти на помощь, мужчины.

Даже в разговоре, стала заметна разница. Называя Дятлова поочередно, то по имени отчеству, то дядя Ваня, он говорил с ним тоном друга, а не просто ученика.

Когда в который уж раз, Денис порадовался их задержке на козырьке, на выдох произнеся:

– Да-а. Не хочется думать, что было бы, не задержись мы здесь.

Иван Николаевич осторожно спросил:

— Получается, что подножку-то поставили тебе не случайно?

— Получается так, — тут же согласился Денис. – Вот только кто этот спаситель, и где он сейчас?

— А ты случайно ничего такого не видел, что могло бы показаться тебе нереальностью? – отбрасывая всякую осторожность, напрямик задал вопрос Иван.

И вновь без особых пауз, Денис говорил, о том, что показалось парню временным расстройством его сознания, в результате падения.

Из нарисованного юношей образа, получалось, что он видел Эльфа.

— Значит, дедушка явился видимым нам обоим, – вслух, не боясь, что его неправильно поймут, произнес Дятлов.

— Так вы его тоже видели? – с удивлением и не скрываемым облегчением, спросил Денис.

На что Иван Николаевич рассказал все о своих встречах со сказочным стариком, а также о том, что научился чувствовать и понимать после общения. В разговорах ночь прошла незаметно.

Когда вершины гор озарились на четверть, подошли спасатели. Ребята оказались веселые. Сожалели, что приходится спасать альпинистов. Что это не спасение, а доставка инструмента. Предлагали спустить Ивана и Дениса в спасательной люльке, на что те обещали согласиться в следующий раз.

Уже на базе в альплагере, помахивая рукой отъезжающему Денису, Дятлов подумал вдруг.— А собственно кто сказал, что Эльф является видимым только нам. Может другие, просто не могут его пока видеть?

— Или не хотят, – прокричал в ответ на раздумья Ивана, голос его нового товарища из открытого окна джипа.

С той встречи, Денис бросил учебу, и начал жить и работать на базе Дятлова. Был принят он разнорабочим, согласно штатному расписанию, со смехотворным окладом.

Благо Иван Николаевич, выпросил к тому времени небольшое повышение к бюджету Парка, за счет которого наладил трехразовое горячее питание, помогавшее молодому организму не испытывать недостатка в калориях.

На уговоры семьи и самого Ивана Николаевича, не оставлять учебу, Денис, в качестве устраивающего всех компромисса, принял решение – перевестись на заочный факультет.

В долгом разговоре о переменах в сыне, Гена с женой, закидали огромным количеством различных вопросов Ивана. Они тщательно пытались найти зацепку, в поисках причины этих перемен.

Так и не найдя толком ответа, Генина жена, в сердцах подытожила:

– Все горы ваши дурацкие виноваты. Один поумнел вроде, – зыркнула она взглядом на мужа. – Так теперь молодой, Денисушка-дурачок, выискался.

Тут все невольно улыбнулись, вспомнив, что к молодому Дятлову приклеилось, в свое время, два прозвища. Официально в компании его звали Дятел. А за глаза, потихоньку, — Иванушка-дурачок, за неуемную и какую-то трепетную его любовь к горам.

О втором прозвище Иван узнал не так давно, в подвыпившей компании старых друзей. Новость заставила задуматься. Обиделся бы он, тогда узнав, об этом.

Решив, что ответ не имеет значения, он высказал свою нынешнюю позицию к этому вопросу полнейшим добродушием. Он жил общением с природой много лет, и собирался еще долго так жить. Он видел, что может природа, и что она просит от него. Где еще можно найти себя, как не в этом общении?

И не вина тех, кто не понимая этого, навешивает глупые ярлыки. Они еще не прозрели.

Прошло два года со времени несостоявшегося, но чудесного восхождения. Продолжая работать уже бригадиром, Денис окончил с горем пополам университет. Надежда родителей на появление диплома, как на возможный позыв к банкирской стезе, не оправдалась. Молодой человек был непреклонен в выборе дальнейшего пути.

Деньги ему особо были не нужны. Он не успевал тратить даже то, что получал. Зато был одет, обут и сыт за казенный счет. Альпинистское снаряжение — самое современное, всегда под рукой на базе. Японский гранд в честь года гор. Встречи с интересными, смелыми людьми. Несложная и приятная работа.

А главное — те чувства, что наполняли организм в горах. Их ничто не могло заменить. Поэтому он был банально счастлив, и счастья своего не хотел упускать.

На базе появился еще один молодой человек по имени Андрей, пожелавший или имевший основания, безвылазно жить в горах. Он был на год младше Дениса, и в отличие от него был удивительно красив лицом, напоминающим Ален Делона в молодости. Фигурой Андрей, уступал Денису. Был выше, но как-то нескладен в плечах, из-за чего все из одежды на нем висело как на вешалке. Учебу бросил год назад из-за постоянной необходимости скрываться от кредиторов.

На криминал он не тянул. Было похоже, что вина Андрея была больше не в его поступках, а в неосторожности при выборе партнеров. На протяжении полутора лет с момента появления на базе, он ни разу не спускался ниже главного кордона.

Кроме понятного желания любоваться альпийскими пейзажами, у Андрея была та же, что у Дениса страсть – альпинизм. Он не пропускал ни одного выхода наверх, лишь бы полазить по скалам.

Однажды при раскладке соляных кормушек, задремавший было после обеда Иван Николаевич, был разбужен шумом падающих камней. Открыв глаза, он начал шарить взглядом по скалам, откуда был звук.

Тогда он увидел, на что был способен Андрей. Он лез вверх по отвесной стене, с острыми, ненадежными выступами, точно в мультфильме. Ни секунды раздумья по поводу выбора места рук и ног. Страха за парня не было. От него веяло талантом, исключающим любую ошибку.

Андрей не тяготился простой работой, и был очень щепетилен при оценке своего труда, хотя он этого никак и не выражал словами или поведением. Но, если его очередная инициатива не находила должной оценки, а была принята поверхностно, по принципу «чем бы дитя не тешилось…», то лицо его принимало маску Пьеро и оставалось таким пока очередная идея не взбаламучевала его рыжую голову.

Идеи были, в устройстве разных природных местечек, с участием камней, растений, а подчас и животных. В этих придуманных Андреем уголках, путник замирал, на несколько минут, от воплощенной детской идиллии и нахлынувших с этим чувств.

И еще два члена «альпинистского братства» появились в «команде» Дятлова. Были они подданными Ее Величества Королевы Елизаветы. Их появлению предшествовала почти голливудская история, произошедшая полгода назад.

Группа экстремалов из Европы, восходила по максимально сложному маршруту на Адэгинэ. Идя уже по гребню, не правильно рассчитали траверс и сорвали козырек снежного наноса. Он быстро превратился в небольшую лавину, которая накрыла, двух англичан — девушку по имени Кэрол и парня по имени Алекс, задержавшихся в начале подъема на морене.

Поиски продолжались семь суток. Кэрол оказалась единственной дочерью сверхбогатого человека, со связями по всему миру. В борьбе за спасение любимой, дочери, миллионер использовал огромный ресурс мирового империализма.

На второй день была завезена, через американскую базу, партия специальных поисковых вертолетов, вместе с пилотами— асами.

В те же сроки, на скалы полезли самые известные в мире альпинизма спортсмены — профессионалы, прилетевшие по личному приглашению и за эксклюзивные гонорары. Десяток лучших в Европе собак искали под снегом на пути схода лавины.

Трое суток постоянных поисков, ничего не дали. Были перелопачены вручную тонны снега, высмотрен каждый метр склона, но никаких следов не было.

Отчаявшийся отец, будучи человеком дела, понимал, что дальнейшие попытки найти дочь, были бессмысленны. Все варианты сценариев с хэппи-энд, предусматривали не больше трех суток. Но вопреки логике, работы продолжались. Сердце родителя не соглашалось с разумом. Но и оно, не желавшее мириться с колющей штыком болью, казалось начало привыкать к ней.

Пятые сутки люди искали, зная, что даже если повезет, найдут лишь трупы.

Иван Николаевич, со своими ребятами, находился среди сотен альпинистов, пожелавших участвовать в поисках. Иностранцы не нуждались в проводниках. На скалах они полагались только на свои ощущения и способности. Поэтому, как и многие спасатели, сотрудники Дятлова, работали снегокопами.

Сам Иван Николаевич, в виду присутствия на базе огромного количества начальства, с большим желанием, использовал печальный повод быть в горах. Их смена заканчивалась рано утром. Забравшись в палатку для быстрого завтрака и трех часового сна, услышали разговор, уходящих на скалы.

Говорили на английском.

— О чем говорят коллеги? – спросил не знающий языков замдиректора у Дениса.

Тот прислушался, и когда фразы стали неразборчивы, с грустью перевел.

— Что толку, говорят, лазить. Все равно — «абгемахт». Деньги деньгами, но должен быть разумный конец. Даже если они в пятый раз пройдут по маршруту, то ничего не найдут. Чудес не бывает.

— С таким настроем, вряд ли кого найдут, – прокряхтел «снежный барс», устраивая по удобней голову для сна.

— Иван Николаевич. В нашем случае, наверное, «кого» — пора заменить на «что», – полуутвердительно, без эмоций, готовясь провалиться в сон, спросил Андрей.

— Нет, Андрей, – голосом, напротив, трезвым от сна, встрепенулся Дятлов. – Коль оглашено судьбой время, для спасения кого-либо, будь то мысли, слова, приказы и прочие решения, то надо использовать это время на совесть, до конца.

Затем, поутихнувши, вновь покряхтывая, добавил:

– Мы с вами, по крайней мере, будем работать точно до звонка. В этом – не сомневайтесь.

Первым услышал крики из-под снега Андрей.

— Ден, — шепотом, но, чувствительно толкая в мякоть спального мешка, обратился он к другу, — слышишь? Там, внизу, вроде кто-то кричит.

— А ну-ка, потише, парни. Давайте послушаем. – Вместо Дениса отозвался их старший наставник.

Спустя минуту внимательного вслушивания, все трое могли поклясться, что слышат очень далекий, молодой, мужской голос, кричащий по-английски «помогите».

Дятлов тут же связался с базой и сообщил обо всем руководителю операции. В ответ было приказано, мобилизовать всех людей на откапывание в одном месте, а так же — ждать дальнейших указаний.

Переговорив с базой, Дятлов и ребята, обратились к остальным спасателям. После их короткого рассказа о криках под снегом, человек тридцать народу, улеглось на снег и уткнулось в него ушами.

Слушали минут пять чистого времени, не считая разговоров на перепалку по поводу существования звуков.

Выходило так, что кроме трех человек, никто больше из присутствующих, ничего не слышал.

— Эх, собак рано спустили. – С сожалением раздалось в возбужденной толпе, — они бы точно определили.

— Так они и определили, что никого там нет. Поэтому и ушли. – С налетом тонкого злорадства поспешил вставить анонимный оппонент.

Спасатели, явно сомневаясь в существовании криков, принялась, тем не менее, копать в указанном Иваном Николаевичем месте.

Минут через сорок прилетели три вертолета. Когда утих шум от машин, из них высыпались пять человек с собакой. Четверо не говорили по-русски. Пятый говорил хорошо, но с легким западным акцентом, придающим некий шарм словам.

Дятлов доложил, все как было, представленному старшим из иностранцев, синеглазому, в годах, но крепкому еще, блондину. Была на нем куртка Аляска, с откинутым капюшоном, ладно сидящая на хорошей фигуре, а также не к месту, среди камней и снега, стильные брюки и ковбойские сапожки.

Взгляд был пронзительный как стрела. Казалось, что он уже пробуравил собеседника и роется сейчас непосредственно в его душе. Человек с таким взглядом, никогда не привыкнет что-то просить. Он добивался всего сам, не брезгуя никакими средствами.

Длинные, негустые, совершенно белые волосы, делали похожим его на киношный образ отрицательного героя из крутых боевиков.

Сверкнув на мгновенье синеокой молнией, господин Харрисон, спрятал глаза под тенью очков до момента отлета, который состоялся спустя полчаса после знакомства.

Вначале, всех попросили на пять минут по команде лечь еще раз на снег, и послушать. Сами иностранцы, во главе с начальником, кроме владельца собаки, легли на общих основаниях, и слушали, не поднимая голов, до команды об окончании эксперимента.

Черно-рыжая овчарка, не переставая нюхать снег, вяло кружила в указанном месте. Команда «отбой» затягивалась паузой в три минуты, но никто не посмел поднять головы, или произнести слова ропота.

Еще немного и часть человеческой плоти могла стать льдом. Но тут хозяин собаки поднял скрещенные руки и многозначительно помотал головой, глядя на Харрисона. Тот, в свою очередь, поднимаясь, бросил несколько фраз, после чего переводчик закричал.

— Все, вставайте. Господин Харрисон вас благодарит и ждет завтра вечером в резиденции киргизского Президента на поминальном молебне, в честь его дочери. А вас троих, — переводчик повернулся к стоящим чуть особняком Дятлову с ребятами, — шеф просит проводить его к вертолету.

— По всему видно, не услышали ничего уши отца, — отряхиваясь от налипшего снега, изрек Иван Николаевич. И тут же Денис и Андрей, перебивая друг друга, принялись доказывать непонятно кому, что они слышали крик о помощи и в этот раз.

Затем они принялись уточнять, сколько раз кричали, и удивляться глухоте других людей, не услышавших два раза отчетливо прозвучавшее «хэлп».

Железные стрекозы чернели фантастическими образами неведомых жуков, невдалеке от края морены.

На полпути иностранцы остановились. Лишь переводчик продолжал идти вперед. На ходу обернувшись, приподняв уголки рта в секундной улыбке, он, едва замедлив шаг, сказал.

— Господин Харрисон хочет говорить с вами конфиденциально. Так что идите за мной.

Все четверо молча подошли к стоящему ближе всех от обрыва вертолету и встали в его тень.

— А о чем хочет говорить с нами ваш шеф? – прервал молчание Дятлов.

— Не знаю. Хотя, думаю сейчас, он вам сам это объяснит, – кивнул в сторону направившегося к ним в это время босса.

Подошедший Харрисон попросил своих собеседников снять солнцезащитные очки. Затем он задал вопрос.

— Вы, надеюсь, не будете отрицать полную тишину под снегом, в последнем эксперименте? – Перешел на речь от первого лица переводчик.

Ребята, было, чуть дернулись, но, подавив щенячье чувство, смолчали, дожидаясь слов старшего друга.

Дятлов неожиданно ощутил себя ребенком, вынужденным оправдываться перед взрослым чужим дядей, за несовершенный плохой поступок. Возникло непреодолимое желание преданно заглянуть в глаза строгому незнакомцу, взглядом подтверждая слова о невиновности.

Но он тут же одернул себя мысленно, и как можно спокойно и официально, сказал.

— От лица нас троих я заверяю вас, что мы хорошо слышали крик «помогите» по-английски. Голос мужской. Последний раз кричал два раза. Вопросу о том, почему этого не слышат другие люди, в том числе и вы, равно и о том, почему собака ничего не почувствовала, я лично ответа не нахожу. Возможно, мы просто лучше слышим. Как в спорте, кто-то лучше бежит, плывет, прыгает. А мы лучше слышим.

— Кто-нибудь из вас может подтвердить слова друга? – обратился к ребятам крутой бизнесмен.

— Все, что сказал наш друг, – правда. – Тщательно выговаривая и расставляя по местам английские слова, ответил Денис.

Взгляда он не прятал, но поочередно адресовал его то одному, то другому собеседнику, вроде ожидая, от кого следующего поступит вопрос.

— Ты тоже уверен, что все сказанное — правда? – Не удивившись знанию Денисом английского, обратился к Андрею, белокурый демон. Лицо Харрисона было замершей маской безучастного правосудия.

Казалось, он изучал друзей на предмет их сговора о получении выгоды, из разыгранного шоу. Какой – он до сих пор не понял. Но то, что парни были явно связаны чем-то, не ускользнуло от опытного глаза.

Единственное, что могло оправдать этих русских – возможная болезнь. Об этом был отправлен запрос, ответ на который должен был, по сути, поставить точку в этой разборке.

— Ай эм шуэ. — отделяя существенной паузой слова, как в микрофон, отчеканил Андрей, и перейдя на русский продолжил. — А от себя лично, фак вашу за ногу, хочу добавить. Когда мы услышали голос первый раз — час назад, то в течение пяти минут он кричал три раза. А спустя час, голос был слышан дважды, но за восемь минут. Это означает, что силы зовущих истощаются очень быстро. И вместо устроенного допроса, сэр, вы бы лучше подключили свои возможности в оказании помощи своей дочери.

В окончании перевода, рука блондина полезла во внутренний карман. При этом замок неосторожно раскрыт был так, что стало видно на миг пистолет в кобуре под мышкой. В этот момент задуло и прижало полы куртки. Рука, утонувшая по локоть в аляске, начала медленно вытягивать что-то наружу.

До всех вдруг дошло, что с белокурой бестии станется вполне и самосуд устроить, но это была пока только трубка телефона.

Молча выслушав кого-то в течение минуты, Харрисон сообщил вердикт.

— На высокогорье в психике человека случается расстройство, называемое синдромом спасателя. Вам надо лечиться, господа.

— Тем не менее, — продолжил после небольшой паузы, босс, — хочу поблагодарить вас за честную работу, и в знак благодарности, доставить всех троих вниз на базу прямо сейчас.

Ни секунды не интересуясь ответом, Харрисон, распахнул входной люк, и скрылся внутри черного пузатого жука.

На прощание, переводчик сообщил, что все должны продолжать работы по откапыванию до особого указания.

— Значит, зародили мы сомнения в неверующей душе, – радовался Дятлов, приказывая продолжать работы.

Но ровно в шесть вечера поступила команда все прекратить, складываться и возвращаться на базу.

На самостоятельные попытки Ивана Николаевича донести правду до высшего начальства было ультимативно предложено не совать свой нос в чужие дела.

— Этот Харрисон — серьезный человек, – с интонациями секретности сообщил осведомленный Токтогулыч. – Как он скажет, так и будет. А он приказал свернуть операцию. Так что наше дело – не вмешиваться. Спускайся, Николаевич.

На глубину в человеческий рост, был уже очищен квадрат со стороной три метра. Сейчас Дятлову с ребятами даже не приходилось просить о тишине. Прикладывая голову ко дну снежной ямы, в короткий десятиминутный перерыв, сквозь шум шагов, они, втроем, отчетливо услышали просящий о помощи голос.

Однако остальные по-прежнему были глухи.

К назначенному времени спуска лагерь из полутора десятков палаток, был свернут. Ярким оранжевым пятном, оставалась лишь палатка дятловской компании.

Собрав оставшийся провиант и топливо у уходящих вниз, Иван Николаевич наказал: на них — дураков – не обижаться, но и учитывать, что массовых галлюцинаций не бывает. И пока они втроем слышат – будут копать.

— Скажите Токтогулычу, пусть подкинет продуктов, – попросил вслед уходящей человеческой цепи замдиректора.

Когда Харрисону доложили о поступке троих чудаков, он приказал помогать им всем, что запросят, но людей в помощь не посылать.

На следующий день к восьми вечера решено было отслужить траурную мессу. Просторный зал заседаний резиденции отлично подходил для этого печального, но необходимого для соблюдения, христианского обычая.

К восьми собрались почти все приглашенные. Не успел местный католический священник прочитать первые слова молитвы, как Харрисону позвонили по секретному спецканалу.

Миллионер внутренне напрягся. Доступ к этой связи был лишь у женщины, которую он любил, и у погибшей дочери. Но с Катрин они разговаривали за несколько минут до начала отпевания, и не в ее правилах было звонить лишний раз по пустякам.

— Да, дорогая. – Спокойным тихим голосом сказал он в трубку, одновременно властным жестом руки, останавливая службу.

— Папа, смени тон. Воздай радость силе воскрешения. — Голос живой и обиженной Кэрол громко резанул из динамика, и абонент тут же отключился.

В следующие несколько часов авиаотряд и вся наземная рать большого босса, занимались доставкой Алекса, Кэрол и трех спасителей на базу.

Удивительное спасение оказалось возможным, благодаря огромной временной полости, сложившейся из скальных глыб, в которую буквально вогнала молодых людей лавина.

Поздно заметив оторвавшийся козырек, Алекс успел обнять Кэрол, и упасть вместе с ней в щель между огромных камней, чередой громоздившихся сзади.

Ударная волна подтолкнула их с такой силой, что провалились они в темноту и не разбились лишь благодаря осыпи внизу и рюкзакам, смягчившим удар.

Выбраться самим наверх было не возможно, а просто сидеть в ожидании помощи, было, по мнению молодых людей, глупо. И они стали изучать пещеру. Вернее изучал, ползая, прыгая, и лазая на четвереньках, Алекс, потому что Кэрол при падении подвернула ногу.

Она осталась ждать, сидя на осыпи, в темноте. У нее, как и у Алекса, был фонарик и спички. Но рассчитывать нужно было на самые крайние варианты, поэтому сразу решили экономить на всем.

Продуктов было на два дня. Но при желании их должно хватить на пять дней – впроголодь. Зато с водой проблем не предвиделось. Капало ото всюду.

К концу пятых суток, Алекс отработал три тупиковых маршрута. Сил оставалось на один, решающий бросок. Он помог Кэрол добраться до места, где открывался угловатой дырой, последний неизученный лаз. Он-то и привел молодых англичан, к спасению.

Алекс добрался до конца пещеры, представляющей собой, просторное для двух людей помещение, с высоко уходящим сводом. Вверху были слышны очень далекие голоса. Он начал кричать.

— Помогите, помогите. – Но, быстро задохнувшись на девятом повторе, решил передохнуть и послушать, дошли ли его слова до адресата. Ничего разобрать было не возможно, но шум не прекращался, и это давало надежду, что может быть, его услышали.

Покричав несколько часов с установленным интервалом, Алекс решил вернуться и помочь Кэрол, дойти до места, где их, возможно, ждала помощь.

Лишь к вечеру, когда уже ушли все вниз, Денис и Андрей докопались до первых камней. Пробивая спрессованный снег сквозь щели, открыли провал. Стали кричать в темную пустоту, и докричались.

Кэрол, узнав, об их отпевании, завелась так, что пока искала телефон и набирала номер, беспрерывно ругалась во весь звонкий девичий голос. «Факи» и «щиты» разлетались над мореной и, казалось, что следа не осталось от беспомощной, травмированной девушки.

Откинув капюшон и разметав светлые, густые волосы на одну сторону, девушка приложила телефон к уху и, дождавшись ответа, выпалила первое, что пришло на ум. После этого телефон улетел в узкую щель, выпустившей спортсменов ловушки, а юная леди замолчала.

Оглядывая присутствующих горящим взглядом зеленых глаз, чуть сведя к середине густые светлые брови, часто раздувая ноздри греческого носа, она будто спрашивала. — Ну, как, здорово я врезала папочке?

Но по-настоящему Кэрол показала характер спустя сутки, когда вдруг заявила отцу, что никуда отсюда не поедет.

— Что, — выказал легкое удивление, мистер Харрисон, — ты остаешься здесь навсегда? Ты собираешься здесь жить? Как надолго?

Всем видом он показывал, что с очередной блажью дочери мириться не будет. Кэрол хорошо знала этот тон отца, но сдаваться не собиралась.

Упершись взглядом в родителя, она с холодной угрозой произнесла:

— Папа, если я захотела здесь остаться, то сделаю это непременно. И твоя сила не поможет меня удержать, как не помогла два года назад.

В глазах Харрисона на миг промелькнула боль, от воспоминания, как дочь пыталась покончить с собой, протестуя против замены ее личного телохранителя, с красивой испанской внешностью по имени Алекс.

Отец узнал тогда о их романе и принял меры, а Кэрол перерезала вены в ванной комнате. От смерти девочку спасло его незапланированное возвращение за забытым подарком для Катрин. Уже на выходе Харрисон поинтересовался у нового охранника, встала ли дочь. Узнав, что она еще не спускалась к завтраку, он решил заглянуть к ней.

Вспомнив ужас двухлетней давности, Харрисон сдался.

— Хорошо, — уже без иронии, спросил он, — надеюсь, ты остаешься вместе с Алексом.

— Да, — так же, смягчив тон, отвечала Кэрол. – Я не знаю, папа, почему я приняла такое решение, и на сколько долго мне здесь захочется быть. Но это вдруг возникло и я ничего не могу с собой поделать.

Она порывисто обняла отца и поцеловала в щеку.

— И помоги нам со всякими бумажными формальностями.

Так на базе появилось еще два добровольных работника. Англичане, быстро осваивали русский, а Денис и Андрей, практиковались в английском. Даже Иван Николаевич, начал при встрече здороваться на языке туманного Альбиона. В общем, через полгода, они понимали друг друга так, будто и не было никогда языковой преграды.

Все шло своим чередом, но скоро сменилась власть в стране, и она стала приносить, частые заботы. Беззаконие сильно сократило границы чудесного осколка мечты, до размеров парковой зоны Резиденции.

Спасибо начальнику личной охраны Президента. Дал толкового сотрудника, согласившегося пожить месяц на базе. Он в буквальном смысле слова вбивал уважение к порядку, в головы зарвавшихся граждан.

Что только не пытались предпринять, всякого уровня чиновники, чтобы убрать гвардейца. А он как оловянный солдатик стоял и не падал. Вот такой высокий ранг неприкосновенности, имелся у личной охраны Президента, а после этого появился и у территории Резиденции светлейшего.

Это помогало сохранять непроходимым для дикарей вход в ущелье, и закрывало им доступ на площадь в несколько гектаров, ниже базы.

Обращение к помощи извне, почему-то не приносило должного эффекта. Видимо в большой политике, к тому времени старались не обращать внимания на мелочи. Так, упомянут ненароком в перечне необходимых к устранению в будущем пороков. Да власть ужесточит на два дня контроль на кордоне. И вновь продолжается вакханалия диких, безудержных развлечений на природе.

Банки, бутылки, пакеты заменили собой траву, цветы и животных. Не было дня, чтобы друзья, не пытались найти выход, из ухудшающегося с каждым днем положения.

Временами, засиживаясь допоздна у тлеющего костра, молодежь, как в недалеком для них детстве, начинала придумывать сказочные, но при определенном раскладе, возможные сценарии спасения. Николай Иванович при этом выступал арбитром в оценке реалистичности сюжетов.

Из всех сказок, сочиненных ребятами, ему больше всех нравилась история, придуманная Денисом, в начале лета.

В этой истории добрый волшебник помогает друзьям найти золотой слиток, продав который, они получают много денег и спасают Парк.

— Хорошо бы так в жизни, – обращался временами к истории с добрым концом, Иван Николаевич. – Найти много золота, да заткнуть ненасытные рты всех дикарей, чтобы жить не мешали. Ведь добывают его в наших горах, пусть и крупинки на тонны земли. Вполне и слиток лежит где-нибудь, — рассуждал он подобным образом так, от подступающего все чаще отчаяния.

Наступил сентябрь – самый щедрый на краски месяц в горах. Обычно, это время приносило с собой смесь восторженного волнения, от ожидания чего-то особенного. Но в этот раз, оно было больше наполнено чувством грусти и тревоги.

Территория Парка, окончательно превратилась в заезженное, замусоренное, место для воскресных гулянок горожан. Смотреть на творящееся безобразие, Ивану Николаевичу было совсем невмоготу.

А тут еще, как гром с ясного неба, нагрянул Токтогулыч с пугающей новостью. Решили высокие политики переносить столицу на Юг Киргизии, в Ош. А резиденцию, как в будущем редко посещаемую, придумали отдать в аренду какому – то нуворишу, вроде как в целях экономии государственных средств.

— Если получится все так, как они хотят, — невесело вздыхал третий замуправделами, — то на Парке можно поставить крест. Новый хозяин даже не скрывает планов, открыть здесь огромный развлекательный центр. Все деньги проклятые. И без них никуда.

С этого дня стал Иван Николаевич мрачнее грозовой тучи. Проходя как то мимо сохраненной им ели, вспомнил он про Эльфа.

— Хоть ты бы мне помог, что ли. – Вслух обратился он к сказочному образу.

Эльф появился метрах в десяти впереди. Он стоял сбоку тропы, по пояс в кустах, и призывно махал рукой.

Дятлов последовал за своим проводником, и вскоре был у реки, в месте, где она делала поворот. Один берег спускался к реке обрывом, высотой метров восемь. Эльф подошел к краю, лег на живот и сполз ногами вниз, держась за ветки арчовника.

Когда замдиректора повторил тот же маршрут, он не обнаружил Эльфа, но наткнулся на, торчащий из красноватой каменной крошки, металлический кусок, желтого цвета.

— Да это ж золотой слиток, – обрадовался как ребенок, Иван Николаевич. – Тот самый, о котором мы все мечтали. Ну, Эльф, ну, дружище, помог так помог.

К вечеру команда из пяти человек, окружив костер, разрабатывала план дальнейших действий.

Кэрол сообщила, что в кругах ее отца, есть люди, коллекционирующие всякого рода редкости, которые никогда не смогут быть выставлены для публичного обозрения, в виду их не совсем законного способа приобретения.

Это были различного рода произведения искусства и драгоценности, среди которых имелись золотые самородки, незаконно вывезенные из многих стран.

Девушка предложила связаться с одним из таких коллекционеров через отца, и продать ему слиток.

Вечер сменился ночью, стало холодно. Но компания не расходилась. У русской половины, встреча с отцом Кэрол оставила яркое, но отнюдь не доброе впечатление. Поэтому обсуждали всякие другие варианты, пока молодая леди не выдержав, спросила напрямик.

— Вы считаете моего отца непорядочным человеком?

Вопрос был задан всем, кроме Алекса, но взгляд девушки, при этом остановился на Дятлове.

Пока тот обдумывал как бы осторожнее ответить, мисс Харрисон, не дожидаясь, сказала.

— Мой отец может быть жестоким, но он честный человек. И еще — он любит меня, а я люблю всех вас и наш Парк.

После этих слов, сказанных негромко, но с особенной убежденностью, споры прекратили.

Утром, Иван Николаевич, Кэрол и Алекс спустились в город. Алекс сказал, что нужно добраться к посольству США.

В посольстве им был оказан удивительно теплый прием. Лично посол, моложавая женщина лет сорока, уделила несколько минут времени для общения.

Дятлов не понимал, о чем говорили, но по всему было видно, что его молодые друзья не простые персоны.

Кэрол предоставили специальный канал связи, по которому она связалась с отцом. Голосом без эмоций, она произнесла всего несколько фраз.

— Привет. Я в порядке, но ты мне нужен здесь. Приезжай быстрей, как только сможешь.

Не дожидаясь ответа, она отключила телефон. Алекс после этого поговорил с каким-то мужчиной, и они отправились восвояси.

Представитель мирового империализма прилетел в Парк следующим утром, на одном из вертолетов воздушных сил США. В присутствии всех Кэрол объяснила отцу их план, и показала слиток.

Харрисон, внимательно выслушав дочь, принялся задавать вопросы. Разговор продолжался около получаса, в течение которого, неожиданную активность проявил Денис. Переводить никто не собирался. Лишь в конце Денис попросил Ивана Николаевича принести паспорт.

Когда паспортные данные замдиректора, были занесены в карманный ноутбук миллионера, тот встал и пожал всем мужчинам руку. Затем, он нежно обнял и поцеловал дочь.

— До свидания господа, — уже на выходе в дверях, произнес Харрисон. – Надеюсь, все будет ОК.

Когда шум вертолета стих, Денис объяснил Ивану Николаевичу, о чем договорились.

Харрисон сказал, что коллекционер незаконных редкостей — влиятельный человек в банковском мире. Деньги за слиток он направит в Киргизстан по линии Всемирного Банка. Причем это будет специальный гранд в сто с лишним миллионов долларов, на развитие природного Парка. И распоряжаться всеми деньгами будет замдиректора Парка Дятлов Иван Николаевич.

— Да он наших ухарей не знает. Быстро деньги заграбастают, и меня со свету сживут, – разочарованно начал было Иван Николаевич, но Денис перебил его.

— Все не так просто, дядь Вань. Всемирный Банк – очень серьезная структура. Любое вмешательство в их дела не остается безнаказанным ни для кого, ни для частных лиц, ни для государственных. И если они кому доверяют деньги, то поддержка этому человеку будет всесторонней, вплоть до эмбарго и военной силы.

Так что за эти миллионы вы тут такую охрану сможете поставить, что никакая зараза не проползет, – глаза парня светились безудержной залихватской радостью.

У всех настроение стало приподнятым. Решили по такому случаю что-нибудь организовать праздничное.

И тут Дятлов вспомнил об Эльфе.

— А не плохо было бы позвать в гости того, кто нам помог, – загадочно улыбаясь, предложил он плохо понимающим друзьям. До сих пор Иван Николаевич умалчивал о том, как на самом деле был найден кусок золота. «Случайно наткнулся» таково было его объяснение.

Но теперь ему хотелось поделиться тем, что он знал, и что открылось ему в связи с чудесным разрешением проблемы спасения Парка.

— Если вы имеете в виду папу Кэрол, то мне кажется эта идея напрасная, – сказал Андрей. – У него же все расписано по секундам.

Алекс и юная мисс Харрисон молчали, но в глазах обоих был немой вопрос.

— Я все объясню вам вечером, когда соберемся к ужину у костра, – успокоил ребят Дятлов.

Ужин состоял из запеченной на углях форели с картошкой. Проходя днем с удочкой по реке, Иван Николаевич, дважды громко позвал своего сказочного друга.

— Ждем тебя в гости вечером. Приходи обязательно. – на что ответом была, удивительно быстро пойманная рыбина, килограмма на полтора.

Расселись не дожидаясь сумерек, когда солнце только опустилось к западным вершинам. Иван Николаевич рассказал об Эльфе и о том, как добрый волшебник помогает понимать жизнь. Ребята слушали с неподдельным интересом, без шуток и колкостей, возможных при другом рассказчике. А когда он сказал, что пригласил Эльфа в гости, все, почему-то искренне раздвинули круг у костра, освобождая место, будто и впрямь тот должен был появиться с минуты на минуту.

И Эльф появился. Все в том же одеянии из листьев и трав, седовласый и улыбающийся. Запах исходил от него все время разный. То прелой листвы, грибов, корней. То — чебреца или душицы, или еловой смолы. Это были запахи, привычные людям, живущим в горах.

Он сел меж ними и начал рассказ. Это была история о том, что люди, забывают кто они. Думая о своей исключительности, позволяют себе решать судьбы миллионов живых существ на Земле, считая их неразумными тварями.

Они и Землю считают всего лишь куском неживой материи, на которой чудом появилась жизнь. Рассуждая о Великом Создателе, люди не понимают, что Создатель и создал их, вместе с прочими тварями неразрывно с Землей. И не их, а матушку Землю, назначил Великий, Главнейшей.

И когда чересчур зарываются люди в фантазиях о своем величии, матушка наказывает их. Скольких уже она стерла, сожгла, потопила, а все не понимают люди, в большинстве своем, сути Земной жизни.

Но радостно то, что люди на Земле, начинают прозревать. И этих прозревших, матушка будет беречь.

Такими прозревшими оказались сегодня и все сидевшие у костра, Иван Николаевич, Денис, Андрей, Кэрол и Алекс.

© Барвинок Ю.Ф., 2008. Все права защищены
Произведение публикуется с письменного разрешения автора