Три встречи П.П. Семенова-Тян-Шанского с Иссык-Кулем

Путевой очерк

К 150-летию путешествия великого русского путешественника в Тянь-Шань. Первая публикация

    Необходимое предисловие

Есть на Земле места, наделенные особым очарованием природы и таинственной энергией романтики. Таков Иссык-Куль в окружении Поднебесных гор. Издавна ничто так не манило взоры путешественников, как этот дивный, неизученный край. Первым проложил сюда научный маршрут китайский исследователь Сюань Цзян. Одиннадцать веков спустя его дело продолжил русский географ П.П. Семенов, удостоенный за особые заслуги в изучении горно-озерной системы почетной приставки к своей фамилии — Тян-Шанский. Вслед за ним с исследовательской миссией в прииссыккульских горах побывали Н.М. Пржевальский, И.В. Мушкетов, А.П. Федченко, В.Ф. Ошанин, Ч.Ч. Валиханов, Г.Е. Грумм-Гржимайло, Н.А. Северцов, А.Ф. Миддендорф и другие ученые. Их открытия в области географии и геологии, флоры и фауны, истории и этнографии Центральной Азии по праву вошли в сокровищницу мировой науки. Их именами названы многие географические объекты. Это хребет и пик Семенова, пик Кауфмана, ледниковое озеро Мерцбахера вблизи знаменитого высочайшего пика Хан-Тенгри, роща и ледник Федченко, высотная метеостанция Королькова и другие достопримечательности, нанесенные на карту первопроходцев.

Актом признания великого наследия русских первооткрывателей стали проведенные в мае и августе 2007 г. международные научно-практические конференции с выездом на Иссык-Куль, первая из которых была посвящена 50-летию мемориального музея Н.М. Пржевальского, вторая — 150-летию путешествия П.П. Семенова на Тянь-Шань (ей-то и посвящен мой очерк).

Августовская поездка по памятным иссыккульским местам проходила под руководством и при материальной поддержке Национальной академии наук КР, Посольства РФ в Кыргызстане, Кыргызско-российского Славянского университета и властей Иссык-Кульской области. Организаторы приложили немало усилий к четкому обеспечению работы конференции, и она, несомненно, стала выдающимся событием в культурной и научной жизни Кыргызстана.

    Боомское ущелье

Комфортабельный автобус с участниками конференции бежит все дальше к сходящимся горам. Подъемы, спуски. Сизый язык дороги выпрастывается из длинной пасти ущелья. В каменном ложе беснуется река Чу. Смотрю и думаю: те же, что и 150 лет назад, крутые склоны гор, мрачные утесы и скалы, заливные луга и тугаи по берегам Чу. Но цивилизация уже прочно наложила на все окружающее свой отпечаток. Вверху взрезает склоны железнодорожный путь. Размашисто шагают тонконогие опоры линии электропередачи. По краям петляющей дороги толстые и высокие каменные стены — защита от камнепадов. А вон мост через реку. Удобно и безопасно, если, конечно, не нарушать правила движения. А каково же было в 1856 г. П.П. Семенову, отважившемуся провести через Боом свой экспедиционный отряд? Тогда ущелье было диким и труднодоступным с узкой тропой меж камней, то и дело исчезающей в бурном потоке. В таких местах ничего другого не оставалось, как вброд переправляться на другой берег, переводя под уздцы пугливо всхрапывающих развьюченных лошадей. Снятый груз несли на себе люди.

Кончался сентябрь, ущелье пронизывали холодные ветры. Но Петр Петрович запретил разводить костры, памятуя о враждующих иссыккульских племенах и бродячих шайках грабителей, угонявших чужой скот. Встреча с теми и с другими не предвещала ничего хорошего. В узком ущелье даже маленькая группа злоумышленников, сбрасывая сверху камни, могла нанести немалые потери и тем самым погубить едва начатое дело по научному исследованию Тянь-Шаня. Сопровождавшие Петра Петровича казаки отчетливо понимали это и с суровой покорностью терпели тяготы неизведанного пути. Но как же тяжки были эти тяготы! Бросали в дрожь ледяные купели на ветру, негде было ни одежду просушить, ни согреться, ни горячую пищу поесть. Так прошла тревожная, бессонная ночь.

Преодолев ущелье, отряд Семенова на следующий день вышел к ставке верховного манапа племени сарыбагыш по имени Уметалы. Вооруженные всадники насмерть перепугали обитателей юрт, но мирный настрой прибывших и преподнесенные ими подарки успокоили плакавших женщин. Гостям был оказан дружественный прием.

Дав измученным казакам отдохнуть несколько дней, сам Петр Петрович тем временем в сопровождении казака и двух проводников совершил конную вылазку к приозерной излучине Чу, чтобы выяснить, действительно ли река вытекает из Иссык-Куля, как полагали многие европейские ученые, в том числе великий Гумбольдт, благословивший его вместе с немецким географом, автором многотомного сочинения «Землеведение Азии» Карлом Риттером на подвиг по исследованию центральноазиатского материка, на который еще ни разу не ступала нога европейца.

В лагерь Петр Петрович вернулся довольный: отныне доказано, что Иссык-Куль не питает сток реки Чу, и она, обогнув озеро, уходит в Боомское ущелье.

    Славные вехи

За два года (1856-1857), отпущенных П.П. Семенову на пионерские исследования, им были предприняты три поездки на Иссык-Куль и Тянь-Шань. Маршрут первой проходил из города Верного через горные проходы в Заилийском Ала-Тау к восточной оконечности Иссык-Куля. Второй маршрут, о котором рассказано выше, тоже начинался в Верном, но затем уклонялся на запад — через Кастекский перевал и Боомское ущелье.

Приехав в Барнаул и перезимовав там, Петр Петрович в мае 1857 г. отправился с большой экспедицией через перевал Санташ и Джергаланскую долину к ущелью Джуука и за ним проник в самое сердце Тянь-Шаня, в царство заоблачных плоскогорий — сыртов, откуда хорошо просматриваются изумрудные альпийские луга на обращенных к солнцу склонах и истоки обширной речной системы — Нарына и Сыр-Дарьи.

Спустившись на равнину, Петр Петрович прокладывает еще один маршрут к высочайшему неизученному пику Хан-Тенгри. Здесь им были открыты гигантские ледники, один из которых получил имя Семенова.

Подытоживая экспедиционные наблюдения, Петр Петрович в первом томе своих мемуаров отмечает: «Работы мои по азиатской географии привели меня... к обстоятельному знакомству со всем тем, что было известно о Внутренней Азии. Манил меня в особенности к себе самый центральный из азиатских хребтов — Тянь-Шань... который был известен только по скудным китайским источникам... Проникнуть в глубь Азии на снежные вершины этого недосягаемого хребта, который великий Гумбольдт на основании тех же скудных китайских сведений считал вулканическим, и привезти ему несколько образцов из обломков скал этого хребта, а домой — богатый сбор флоры и фауны новооткрытой для науки страны — вот что казалось самым заманчивым для мня подвигом».

Помимо заметок научного характера, талантливому перу Семенова принадлежат и восторженные поэтические строки о потрясающей красоте Иссык-Куля. Приведем еще один отрывок из его путевых записок: «Трудно себе вообразить что-нибудь грандиознее ландшафта, представляющегося путешественнику с Кунгея через озеро на Небесный хребет. Темно-синяя поверхность Иссык-Куля своим сапфировым узором может смело соперничать со столь же синей поверхностью Женевского озера...»

Успеху экспедиции П.П. Семенова в Тянь-Шань во многом способствовало отношение к нему местных жителей как к доброму, справедливому человеку и самоотверженному ученому. Петра Петровича всюду встречали радушно, снабжали продовольствием, вьючными лошадьми и верблюдами, выделяли опытных проводников. По словам самого П.П. Семенова, в 1856 г. при обследовании западного побережья Иссык-Куля в экспедиционном отряде находилось два проводника из племени сарыбагыш, а в 1857 г. 12 бугинцев обеспечили благополучный проход отряда по всему маршруту в районе восточной оконечности озера. По пути к ним присоединялись горцы, хорошо знающие тропы и проходы, животный и растительный мир высокогорья. Петр Петрович высоко ценил своих киргизских помощников. «Перед своим отъездом, — писал он в «Путешествии в Тянь-Шань», — я навсегда простился с почтенным старцем Бурамбаем. Я поблагодарил его за содействие, без которого я не смог бы проникнуть в долины Тянь-Шаня и нагорные выси Тенгри-тага».

Семенов-Тян-Шанский активно выступал в качестве миротворца между враждующими иссыккульскими племенами сарыбагыш и бугу и даже стал тамыром родоправителю Умфеталы. Авторитет молодого ученого был настолько высок, что его даже приглашали принять участие в качестве беспристрастного арбитра в спорах. Петру Петровичу удалось однажды примирить две семьи, вступившие в опасное столкновение по поводу отказа невесты выйти замуж за жениха, от которого был получен калым.

    Бронзовый монумент

Минуем створ Боомского ущелья, впереди узкая полоска озера. По мере приближения все шире распахивается синий простор неба и воды.

А вот и долгожданная встреча с незабвенным П.П. Семеновым-Тян-Шанским у въезда в город Балыкчи. Он весь из бронзы, в походной одежде, ведет под уздцы оседланного коня, и взор его устремлен к сияющему под горным солнцем Иссык-Кулю.

У подножия памятника нас приветствуют улыбками и цветами дети и девушки в национальных костюмах, официальные лица из местных властей, представители общественности.

Отзвучали торжественные речи, едем дальше. А мне остается добавить, что прекрасная идея воздвигнуть на киргизской земле этот монумент возникла в 1980 г. на VII съезде Географического общества России, проходившего в Кыргызстане в память о П.П. Семенове.

Создатели монумента — петербуржцы В.Э. Горевой и Н.А. Соколов удачно использовали в качестве художественного приема вымощенные серым гранитом пандусы, направленные к композиционному центру монументальной группы. Плиту, на которой она стоит, дополняет надпись на киргизском и русском языках: «Великому русскому путешественнику П.П. Семенову-Тян-Шанскому от кыргызского народа». В композицию монумента естественно вписываются и само озеро, и сине-белые хребты Терскей Ала-Тоо и Кунгей Ала-Тоо, и излучина Чу в окаймлении зеленых лугов и тугаев.

    Чолпонатинская «галерея»

Организатор конференции и по совместительству ненавязчивый гид, мой добрый однокашник из незабываемой студенческой молодости, ныне солидный, с седой гривой профессор, доктор исторических наук и вице-президент Академии наук КР Владимир Михайлович Плоских знакомит нас с памятными местами, предусмотренными программой конференции. Для него Иссык-Куль — второй дом, и, наверное, нет здесь уголка, в котором он не побывал бы с научной целью, будь то древние курганы, руины городищ, монастырей, стоянки людей каменного века, культовые сооружения, «галереи» под открытым небом с каменными петроглифами, Тору-айгырская баня площадью в 648 квадратных метров, построенная в XVI в., гумбез современника П.П. Семенова знаменитого кыргызского акына Калыгула. Мы посетили некоторые из этих мест, в том числе чолпонатинскую «галерею». Она не что иное, как скопище камней на большой площади. Многие от старости покрылись смоляным каменным загаром, но петроглифы, нанесенные на гранитное полотно рукой древнего человека, сохранились и продолжают волновать наше воображение. В одном месте обратила на себя внимание круговая каменная кладка. Ученые предполагают, что это семейные или родовые святилища. И самое удивительное — здесь подмечена полезная для человека геомагнитная аномалия.

Государство взяло под охрану чолпонатинский музей петроглифов, но, к сожалению, это мало спасает от вандалов, портящих камни и разрушающих ограждение.

    Свято-Троицкий монастырь

Цель следующей нашей экскурсии — Свято-Троицкий монастырь, что в селе Ак-Булун (Светлый мыс), на берегу Тюпского залива. Но оказалось, что собственно монастыря давно уже нет. В 1916 г. он был разрушен восставшими и с тех пор не восстанавливался из-за противодействия советской власти. До наших дней сохранились лишь отдельные монастырские постройки, в том числе большой деревянный амбар. Он все еще прочен, а бревна в стенах поражают молодой свежестью — ни глубоких трещин, ни темной трухлявости, сплошь плотная, с легкой рыжиной, хвойная древесина. Удивляясь, я обратился за разгадкой к местной пожилой женщине, шедшей к озеру полечиться береговой грязью. На мою удачу она оказалась местным краеведом и охотно поведала, что монастырские постройки возводились из ценного горного леса. На каждый ствол поштучно давалось высочайшее царское соизволение. Срубленные деревья конным волоком доставлялись к месту, но сразу в дело не пускались — вымачивались в иссыккульской воде и сушились особым способом.

Осмотр бывшего монастырского подворья завершился посещением близстоящих домов. И тут ждало новое открытие. На месте, обжитом монастырской братией, теперь располагается детский дом «Мээрим булагы». От своих предшественников детдомовцы заимствовали неизменное прилежание к крестьянскому труду. Дети принимают посильное участие в выращивании овощей, фруктов, зерна, уходе за скотом и получают весомую прибавку к рациону питания. Труд, надо заметить, не мешает учебе и культурным развлечениям.

В «Мээрим булагы» вместе воспитываются киргизские, русские и других национальностей дети. Но проблем в общении нет. Все одинаково хорошо владеют киргизским, русским языками, а в школе изучают еще иностранные языки.

Через несколько месяцев в газете «Вечерний Бишкек» мне попалась статья «Иссыккульские дети блокады», в которой сообщалось, что в 1942 г. детский дом в Ак-Булуне приютил 800 потерявших родителей детей из блокадного Ленинграда. Их, оголодавших, умиравших от истощения, спасли акбулунские сельчане. Киргизские и русские семьи, отрывая от себя, несли сиротам хлеб и овощи, поили молоком и кумысом, делились одеждой.

    Венецианская сенсация

Признаться, по дороге в Ак-Булун я по незнанию своему недоумевал: зачем везет нас сюда В.М. Плоских, узнаем ли мы что-нибудь интересное? А вышло, что зря сомневался. Помимо прочего, у Свято-Троицкого монастыря уходящая корнями в глубь веков потрясающая история. В 1850 г. П.П. Семенов, будучи в Венеции, заинтересовался некой Каталонской картой, в пояснении к которой сообщалось: «Место, называемое Иссикол. В этом месте монастырь братьев армян, где, говорят, (хранится) тело святого Матфея, Апостола и Евангелиста». На карте изображены овальной формы озеро и здание на его северном берегу с двумя башенками, увенчанными крестами. Здание имеет явное сходство с архитектурой монастырей армянских (несторианских) христиан, бежавших из стран Ближнего Востока в глубь Азии от гонений на них. Вполне могло статься, что, спасаясь от погромов, несторианские христиане ушли на никому не известный в XII в. Иссык-Куль и основали там свой монастырь. Такова была версия П.П. Семенова, и она совпадала с одним из традиционных церковных преданий о захоронении останков святого Матфея в месте, где «не ступала нога римлянина». Свою мученическую смерть за проповедь христианства он якобы принял в Сирии.

Версия об «иссыккульском следе» настолько взволновала П.П. Семенова, что стала одним из побудительных мотивов путешествия на Тянь-Шань. Поиски привели его к Курментинской бухте в Тюпском заливе. «Очевидно, что если этот монастырь находится на Кунгее, — записал он в своем дневнике, — то основавшие его монахи могли выбрать... место на берегу одной из малочисленных бухт Кунгея, защищенной от волнений озера и богатой рыбой. Под эти условия вполне подходит Курментинская бухта, но, к сожалению, я не нашел ни на ее берегу, ни в береговых наносах соседнего берега никаких предметов, оправдывающих мое предположение».

Неудача предпринятых попыток вполне объяснима. В то время не существовало никаких средств для обследования земной поверхности и оборудования для подводных работ. Да и отпущенных на экспедицию денег не хватало.

Но практическая польза от поисков все же была. Архиепископ Александр, возглавлявший Туркестанскую епархию, при выборе места для миссионерского мужского монастыря заинтересовался гипотезой П.П. Семенова-Тян-Шанского и отдал предпочтение Светлому мысу в Курментинской бухте.

Для верующих обжитые и намоленные монахами места всегда были неким духовным знаком, скрепляющим связь времен. Место действительно оказалось удачным: здоровый климат, плодородная земля, богатое рыбой озеро, родники с чистой, вкусной водой, залежи озерной лечебной грязи.

Невольно на память приходит Ново-Афонский монастырь в Абхазии, который я посетил много лет назад. Великолепный, сказочный уголок черноморских субтропиков! Умеют монахи выбирать места для своего жития.

В 1881 г. Свято-Троицкий монастырь освятили. Отвели 530 десятин земли и выделили 20 тысяч рублей из запасных средств Православного миссионерского общества. Землетрясение 1889 г. сильно разрушило его, но все монахи чудом спаслись. При содействии епископа Неофита в монастыре был восстановлен деревянный храм Одигитрии, построены еще один кирпичный Святой Троицы, кельи для монахов, мастерские, библиотека и школа грамоты для детей. В отстроенный монастырь приехали монахи из Валаама.

Кроме церковной службы, новоприбывшие занимались преподаванием в школе, хлебопашеством и пекарным делом, садоводством, овощеводством, пчеловодством и рыбной ловлей. Перед восстанием 1916 г. в собственности монастыря, по сведениям Центрального госархива КР, были мельница, лесопилка, кузница, портняжная мастерская, скотный двор с тремястами головами скота, две пасеки, дававшие в год до трехсот пудов меда.

    Новые открытия

Позднейшие научные изыскания, которым дал толчок П.П. Семенов-Тян-Шанский, подтвердили славу Тюпского залива как богатого археологического комплекса. Здесь были обнаружены городище и в 500 метрах от него — катакомбы. Городище обследовал известный востоковед В.В. Бартольд, затем подключились археологи А.Н. Бернштам и Д.Ф. Винник.

С 2003 г. исследованием дна и побережья Тюпского залива занялась археологическая экспедиция Кыргызско-Российского Славянского университета под руководством академика В.М. Плоских. Подводные погружения проводились группой аквалангистов из России. За четыре года работы со дна озера поднято немало осколков керамических изделий с четко выраженной христианской символикой. Большой резонанс вызвало обнаружение крупного фрагмента глиняного кувшина с гексаграммой — шестиконечной звездой Давида и спиральными завитушками внутри. В раннем христианстве звезда Давида служила ветхозаветным символом при изображении ликов патриархов и Святой Троицы. В числе других находок были сильно окислившиеся осколки бронзового зеркала, бронзовые пластинки от традиционного тюркского пояса и, наконец, самая сенсационная вещь — бронзовый сосуд (кумган), сохранившийся неповрежденным.

Помимо монастыря с останками Матфея, важными объектами подводных исследований остаются городище и дворец Тимура на траверзе села Караой, усуньская столица Чигучен, считающаяся древнейшим торговым центром на Великом Шелковом пути. Предполагается, что город постигла схожая с Атлантидой участь. Так это или не так, покажут дальнейшие исследования. Но уже сегодня ясно одно: Иссык-Куль с давних времен многими нитями был связан с миром цивилизации и опережал в своем развитии прилегающие земли.

    Кладоискатель

Божественная красота горного моря все больше притягивает к себе крупный бизнес. Скупается земля, возводятся гостиницы, пансионаты, казино, клубы и т.п. Строят быстро и с размахом. Деловая жизнь, подогреваемая коммерческим интересом, закипает до критического градуса. С одной стороны, растет предложение разнообразных курортных удобств, с другой — Иссык-Куль закрывается для людей с малым достатком, коих большинство в Кыргызстане. Ухудшается и экологическая обстановка в связи с ростом техногенной нагрузки на природу.

В портретной галерее участников собственнической гонки есть неординарные, колоритные лица. Вот только бы чуть скорректировать направление их устремлений и приложение энергии на соблюдение общественных интересов и сохранение в первозданном виде ранимой и терпеливой как мать Природы.

Азартная иссыккульская лихорадка (только с другого бока) захватила и молодого жителя Прииссыккулья Амана Эгембердиева. Дошла до него не то легенда, не то быль о несметном кладе, спрятанном в пещере Курментинского ущелья. Считается, что это была казна в золотых и серебряных слитках, вывезенная для спасения от разграбления войсками Чингисхана из расположенного поблизости города Сары-Тюбе, руины которого обнаружены в районе Сухого Хребта.

Кладохранители засыпали вход в пещеру толстым слоем земли и камней. Сделали все так старательно, что до сих пор никто не смог завладеть богатством. А попытки были. В 1926 г. кладоискатели, собрав необходимые сведения и сориентировавшись на местности, пробили шурф и проникли в полость на глубине шести метров, где будто бы нашли два старинных молотка — золотой и медный. На том поиск прекратился — помешал обвал породы после сильного дождя. В дальнейшем поиски неоднократно возобновлялись под руководством высокопоставленных лиц из силовых органов.

И вот пришел черед Эгембердиева. Продав дом, он на вырученные деньги нанял рабочих с мощной техникой и поставил юрту в ущелье. Рабочие отвели в сторону русло речки, расчистили узкий проход под исполинской скалой, но ничего, кроме старых стоек креплений, не обнаружили. Но это не поколебало уверенности Эгембердиева в существовании пещеры с кладом.

Я видел поцарапанные бульдозером и стропами крана огромные, в рост человека, выволоченные наверх камни и узкий лаз под высокой отвесной скалой. Лезть по грязи в черный зев не хотелось; я предпочел прогуляться по ущелью, угощаясь на ходу ягодами барбариса и облепихи.

Только что ласково грело солнце, как вдруг с верховьев сорвался пронизывающий злой сквозняк и загнал экскурсантов в автобус. Уезжая, я смотрел на дома курментинцев с яблоневыми и абрикосовыми садами, на оживший после долгого лихолетья цементный завод, думал об Амане Эгембердиеве и желал ему успехов в смелом предприятии.

А завтра возвращаемся с конференции по домам. До свидания, друг Иссык-Куль! До свидания, бронзовый Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский!

© Мельников В.Я., 2007. Все права защищены
Произведение публикуется с письменного разрешения автора