Мечты Элизиума, Грехи Авернуса

Где-то в Америке молодой человек уходит из дома, и с ним происходят странные, порой мистические вещи. Первая публикация.

Глава 1. Идти своей дорогой…

«Псалом 23.

Господь – пастырь мой. Не будет у меня нужды ни в чем. На пастбищах травянистых Он укладывает меня, на воды тихие приводит меня. Душу мою оживляет, ведет меня путями справедливости ради имени Своего. Даже если иду долиной тьмы – не я устрашусь зла, ибо Ты со мной; посох Твой и опора Твоя – они успокоят меня. Ты готовишь стол предо мной в виду врагов моих, умащаешь голову мою елеем, чаша моя полна. Пусть только благо и милость сопровождают меня все дни жизни моей, чтобы пребывать мне в доме Господнем долгие годы. Аминь»

«… Бог. Создатель. Всевышний. Господь. Всю мою сознательную жизнь меня преследовали лишь эти слова. Уродиться и жить в одном захудалом городке, где все встречаются на вечернях в Церкви, наверное, моя судьба.

Детство прошло довольно тихо и спокойно. Родители с детства приучали к заповедям Господня, не укради, не убей, не прелюбодействуй. С самых пеленок меня поучали, что грешен тот, кто нарушит Волю Господне и низвергнется его душа в Ад, и не будет тому дарена иная жизнь.

Знаете. Хватит. Восемнадцать лет мне твердили лишь это! Но Ты, да и все вокруг не могут признать того, что их убеждения слепы. По мне так, нет ни рая, ни ада, ни следующей жизни, ни прощения грехов, ни раскаяния. Нет ничего, кроме нашей жизни, реальности и нас самих. Мы сами творим то, что хотим. Поэтому, отец, я сейчас пишу это письмо, чтобы ты знал, что со мной все в порядке и я, лишенный право выбора, ушел туда, где начинается настоящая жизнь. Только не говори, что мне судьба стать пастырем в школе, где проучился много лет? Нет. Я могу тебя обидеть, или оскорбить. Но я не верю в Бога! Слишком уж жесток и несправедлив этот Мир. Ты сам же это знаешь. Ведь Он не мог так поступить с мамой, Он бы этого не допустил. Да и ты, разве сам не видишь, что творится с Миром? А ведь столько рассказов о божественном милосердии, прощении… И где же оно было раньше, когда погибали миллиарды неповинных людей на войнах, когда дети умирали с голоду, а матери оплакивали сыновей всю оставшуюся жизнь, когда этот мир захлебывался в жестокости, насилии и крови? Ведь все это продолжается, и по сей день. И прошу, только не говори опять, что Пути Господа неисповедимы. Не надо. Достаточно я уже слышал…

Я надеюсь, мы еще увидимся, когда найду свой путь, проложенный своими усилиями, руками, кровью и потом, а не чем-то предначертанным, божественным, судьбоносным – все это до боли абстрактно, иллюзорно. Ведь я должен идти своей дорогой…

Твой сын Дэниел»

Глава 2 Неисповедимость путей Господня…

…Вот, все самое уже позади. Позади письмо с прощанием, мой дом, захудалый родной городок, а за спиной лишь сумка с пожитками, да приглашение с поздравлением о полученном гранте в одном из достойных университетов.

Я решил начать свою новую жизнь, без отца, без его нравоучений, без набожного наставления. Ведь я всего лишь человек, который должен сам строить свою дорогу, ведь он волен выбирать и бороться за то, что желает. А я хочу получить достойное современное образование, базу для успешной жизни, набраться амбициями и навыками, чтобы выжить в этой реальности, которая существует, нарушая все возможные заповеди.

Была ночь. Я ехал попутками. Вежливый мужчина согласился подбросить меня в другой город, а оттуда, я могу сесть на автобус, и отправится в другой штат, где я обрету желанное образование.

После недолгого, но приятного разговора, я узнал, что его зовут Роджер. С виду лет сорока, с редкими волосами, в одежде минувшего десятилетия, на шее виднелся крестик. У него дочь и подрастающий сынишка, любимая жена, загородный дом. В общем, скромный, хороший человек, у которого жизнь заметно удалась, который нашел свой путь, свое призвание. Каким, может я и хотел стать.

– Спасибо, Роджер. Бескрайне вам благодарен. Удачи, – попрощавшись, я направился к одной из касс, автобусной остановки, заказать билет и наконец, отправиться грызть гранит науки.

Да. Моя мечта уже почти в моих руках. Новенький билет хрустел в руках. Он казался мне ключом отпирающий дверь, за которой идет начало моей собственной дороги, самостоятельной жизни. И вот-вот она начнется.

Визг тормозов разрезал тишину мыслей. Душа содрогнулась, а я заметил, как развернулась машина, как какой-то мужчина, наставил пистолет прямо на водителя. В отблеске фар проехавшей машины, я заметил, как в ужасе исказилось лицо беспомощной женщины, как мужчина яростно кричал на нее, лихорадочно пугая пистолетом. Сердце бешено заколотилось, адреналин вспрыснулся в кровь, даже время показалось, что замедлилось. И в следующую секунду подсознание само приняло решение вмешаться.

Ноги понесли меня вперед, а я только сейчас стал осознавать, что уже замахиваюсь на мужчину. Я как бы делал все это не по своей воле, но знал, что поступаю правильно. Во мне не было ни капельки сомнения, ни капельки страха, как будто кто-то наставляет меня, направляя мою руку. Но этот мужчина оказался быстрее и сильнее…

Тупая боль отдалась по всей голове. Мне показалось, что вылетел зуб от мощного удара в челюсть. Все расплылось перед глазами, но моментально пришло на свои места, когда раздался оглушительный хлопок. И вот опять, точно бы время замедлилось. Я увидел, как мужчина, взглянув на меня, начинает убегать, как женщина все еще в страхе виновата, смотрит мне в глаза, как позади меня кто-то останавливается. Но я больше ничего не чувствовал. Ни боли, ни злости, ни сил, ничего. Я потрогал нечто теплое и липкое растыкающее по моей куртке, сунул руку в карман, нащупал новенький билет…

В следующие секунды, в глазах начало темнеть, а в голове пролетали последние мысли о том, что всему пришел конец. Моим планам, чертовому родительскому предназначению. Всему! И знаете, я почувствовал легкость. Глубочайшее облегчение, словно душа освободилась от всех гнетущих ее цепей. Вот и не придется мне больше волноваться о своем пути, о том, что я смогу построить в жизни. Больше не будет речей о Господе, о важностях заповедей. Для меня, все просто пришло к своему концу. Окончательному. Невозвратимому.

Я даже не знал, отчего пришла вот так смерть. То ли это была воля господа, то ли рок, то ли судьба. Ведь я говорил, что во все это не верю, что это все чушь. И поэтому моя смерть, лишь случайность, лишь последовательность определенных действий. А может иначе, хотя мне уже все ровно. Как любила говорить мама: «Пути Господа неисповедимы…»

Глава 3. Если бы, разломившись, рухнули небеса 

…непроглядная темнота. Полнейшая тишина. Это все, что окружало меня. Подо мной нечто твердое, но ни земля, ни пол, а нечто другое. Неужели я жив? Глупый конечно вопрос, но раз я все чувствую и могу шевелиться, значит все в порядке. За этой мыслью последовала иная. Менее оптимистичная. Я много слышал о клинической смерти и о том, что бывали случаи, когда людей хоронили заживо. Я попытался хоть что-то нащупать и испытал облегчение, когда понял, что я не в узком пространстве.

Привстав, я выпрямился во весь рост, пошарил руками впереди себя, вокруг. Ничего не преграждало путь, точно бы я в большой темной комнате, без окон, поэтому не слышно ни ветра, ни посторонних звуков. Может это морг? Хотя никаких носилок, столов или мертвых тел я пока, что не нащупал. Вокруг меня была лишь пустота.

Мне это уже не нравилось. Я не находил всему этому логического объяснения. Да и не существует его, дабы описать, что вокруг творится, а точнее, что вообще ни черта не происходит! Это меня и пугает.

Я несколько минут шел прямо, никуда не сворачивая, выставив перед собой руки, чтобы ни на что не наткнуться носом. К удивлению, я двигался без происшествий, в кромешной тьме и полнейшей тишине, слыша только свои шаги. Я стал к ним прислушиваться и то, к чему я пришел, стало волновать не меньше.

Я не слышал эхо. Если помещение большое, закрытое и тем более пустое, должно быть эхо. Но ничего подобного я не слышал, даже тогда, когда сотряс безмолвие своим криком, моментально же затихшим. Вот в эту секунду, во мне стало просыпаться что-то дикое, глубокое и древнее, словно бы дремлющий зверь после непробудной спячки. И этим зверем был безотчетный страх. Я стал понимать, что все вокруг: темнота, тишина неестественны. Что-то явно было не так. В голове стал отдаваться шум, отголоски внутреннего голоса, что пытался достучаться до разума и вбить, что здесь не самое лучшее место, чтобы задерживаться. Так и подсказывал инстинкт самосохранения, что всеми фибрами забил тревогу…

Утихомирив разыгравшийся шторм во мне, я прислушался, попытался разобраться, где я все-таки нахожусь. Но все было также. Безызвестность. Только отдающиеся эхом чьи-то шаги послышались где-то неподалеку. Кто-то медленно приближался ко мне. Его же эхо точно отдавалось, словно от стен, потолка. Я слышал каждый его шаг, что совсем меня повергло в недоумение. Усиливающийся страх начал гнать меня подальше от того, кто скрывался в темноте. И услышав, странный шепот, я без раздумий дал деру, куда глаза глядят. Хоть и ничего не было видно…

Я бежал вслепую, насколько есть мочи. Мой топот также глухо затихал, а мне казалось, что я совсем не бегу. Это трудно объяснить, когда вокруг тебя одна лишь темнота, тишина да пустота. Трудно определить, сколько я уже пробежал, и пробежал ли вообще. А это медленное не отстающее эхо шагов, гнало меня все сильнее и сильнее. Но кто-то все продолжал меня преследовать, что-то нашептывать, а я продолжал нестись, разрезая темноту и тишину своим шумным дыханием…

Вскоре, снова наступила могильная тишина. Только в висках отдавался гул сердца. Кровь бурлила, ноги и руки дрожали, а страх медленно отступал. Не знаю, кто или что это было, но оно явно мне не по душе. Да я вообще, уже не был уверен в своей адекватности. Может это все сон? Но, не гадая, я бросил эту гиблую затею, встал и направился в том же направлении, куда и бежал. Шел быстро, стараясь сильно не шуметь, иногда прислушиваясь, не идет ли кто за мной. Все было тихо и спокойно. До поры до времени, до того, как врезался во что-то упругое. Но это была ни стена, ни дверь, ни что-либо еще…

Ощупав нечто впереди меня, я понял, что тянется оно довольно далеко. Я попытался пробиться сквозь нее, но было без толку. Разозлившись, я ткнул пальцем, и он будто прорезал эту пелену. Из маленькой дырочки забрезжил ослепительный свет и в мгновение, темнота растворилась в ярком, заливающем все вокруг, белом свете. Зажмурив глаза от боли, потихоньку стал привыкать к свету и заметил, что от темноты не осталось и пятнышка. Хотя не знаю, что было лучше – кромешная чернота или ослепительная белизна. Осмотревшись, я понял, что дело ни чуточку не изменилось, лишь поменялись тона…

Все также вокруг заливал лишь один свет и кроме него лишь пустота, все также стояло гробовое молчание.

– Да что же, черт возьми, это такое?! Где я?! – не сдержавшись, я закричал во все горло. Но в ответ, я услышал лишь знакомые шаги и неразборчивый шепот. Трепет снова стал растекаться по всему телу, но я решил встретиться лицом к лицу со своим страхом. Обернувшись, я лишь заметил силуэт заслонявший свет и почувствовал, как некто коснулся двумя пальцами моего лба. Все моментально, начало меняться, то светлеть, то темнеть, то искрится различными цветами. Голова загудела, я почувствовал, что падаю точно бы в пропасть, в бездонную яму. Оторвавшись в странном полете, то ли в падении, то ли в подъеме я бы испытал то же самое, если бы разломившись, рухнули небеса…

Глава 4. Жуткие голоса прошлого…

…очнулся я, как не странно в доме, на кровати. Было не так темно. Я разглядел кое-какие вещи, фотографии, тумбы со всяческими женскими духами, кремами, принадлежностями…

Первая промелькнувшая мысль была как никогда верна. Я все-таки выжил! А все, что произошло со мной после выстрела, это всего-навсего кошмарный сон, то ли от боли, то ли от лекарств. Получается, что это женщина смогла меня поставить на ноги сама. Видимо, она доктор.

Но полное надежд убеждение ускользнуло сквозь пальцы как песок, когда я увидел голубую расческу с зеркальцем на обратной стороне. По коже пробежали приятные мурашки. Я узнал ее. Это была мамина любима расческа, до того как она…

«Постой! Раз это не дом той женщины, тогда где я?» Лихорадочно ощупав рану на моей груди, я ничего не нашел. Ни царапинки, ни шрама.

– Не может быть… – этого действительно не может быть. Ведь я всеми фибрами души верил, что жизнь у нас лишь одна, что многое нужно успеть, достичь чего-то в жизни, не тратить ее на сожаления, не допускать ошибок, о которых будешь сожалеть. И уж вряд ли, что этот тип промахнулся, я ведь почувствовал, как течет моя горячая кровь. И к тому же, я так пекся о своей жизни, что тратил на нее все силы, дабы успеть найти свой путь, не зависеть ни от кого и стать успешным человеком. И получается все зря? Раз были не правы мои убеждения, то все к чему я стремился тоже ложно и значит, я напрасно ушел из родного дома, городка…

Я подошел ближе к столу, почувствовал легкий, до боли знакомый аромат ее духов, что я так любил. Любимое зеркало, у которого она проводила часы, расчесывая свои сочно-темные волосы, приводя себя в порядок. Я часто сидел с мамой в комнате, болтал и просто наблюдал за ее чарующими процессиями. В то время, отец был занят службой у церкви, поэтому с самого детства, проводил больше времени с мамой. Если честно, наверное, только она меня любила по-настоящему, как родитель любит свое дитя. Отцу же больше хотелось, чтобы я унаследовал его «пристрастие» и веру в Бога. Я же не мог этого понять, как отец может навивать сына такое, ведь у каждого, как и я говорил раньше, есть право выбора. Отец же, как раз таки его и не дал. Это было и обидно…

Где-то внизу раздались чьи-то шаги, какие-то звуки, оторвавшие меня от кадров из воспоминаний. Я прислушался. Они доносились снизу, как видимо из кухни. Звенела посуда, бренчали приборы. Спускаясь, я почувствовал запах жареных блинчиков. В душе что-то защемило, я сразу вспомнил наши завтраки по утрам, когда мама делала блинчики, украшая их всевозможными вкусностями. Ноги сами спустили меня на всех парах вниз, я шел по коридору, внимая приятному запаху. Кто-то на кухне становился все ближе и ближе для меня. Вот и дверь отворилась, лучи восходящего солнца ослепили меня, и лишь чей-то темный образ замер у окна, держа в руках лопатку.

– Доброе утро. Тебе как обычно? – этого не может быть. Ни за что! Нет! Этот голос! Я не мог пошевелиться, произнести ни слова. Дрожь завладевала телом, по щеке покатились слезы.

– Ну что встал, садись. Сейчас соку апельсинного налью, как ты любишь, солнышко, – она положила пару блинчиков с клубникой, налила холодного свежо-выжатого сока. Села напротив. Моя рука все дрожала, я не мог даже прикоснуться к столовым приборам, не говоря уже о трапезе. Ведь она была реальной, настоящей до кончика каждого ее волоса. Я не мог поверить ни своим глазам, ни в происходящее.

– Что случилось то? Отчего слезы то текут, малыш? – спросила мама так любя. Подошла, вытерла пальчиком, поцеловала в лобик, погладила по голове. Мне стало так приятно, сердце чуть ли не остановилось от ее приятных, теплых прикосновений, которых я так давно не ощущал. Я не сдержался, кинулся в объятия, крепко ее обняв.

– Мама, я так по тебе скучал. Боже, ты не представляешь, как я по тебе скучал. Мама, зачем ты так поступила, зачем ты оставила нас? Ведь ты была для меня всем, – еле сдерживая слезы, я пытался получить от нее хоть какие-то ответы. Она удивленно улыбнулась, прижала к себе и успокаивающе заговорила:

– Сынок, я никуда от вас не уходила, и уходить не собираюсь. Не говори глупости. Взбредут же иногда мысли в твою маленькую семилетнюю головку. Тебе нельзя больше смотреть телевизор. Отец твой иногда, оказывается, бывает прав, – я слегка отодвинулся, взглянул ей в глаза. Я и вправду казался ей семилетним мальчиком? Мое удивленное размышление перебил звонок в дверь.

– Не откроешь, малыш. Это, наверное, папа, а я пока здесь приберусь, – она подмигнула мне, как часто это любила делать. В душе при этом растеклось что-то теплое. Я, наконец, начал радоваться и быть счастливым, от того, что я снова рядом с мамой, даже не задумываясь о том, где я и что вообще происходит. Пока она была рядом, мне ничего не было важно…

Это был отец, как всегда уставший после работы в церкви, но на этот раз, он вел себя иначе.

– Джейк! Пора тебе уже взрослеть и принимать отцовскую ответственность. Ты же запоминаешь, что я тебе рассказываю про Господа, что он наш пастырь. Пора тебе пойти в школу, где там расскажут больше о нем. Таким образом, ты сблизишься с нашим Создателем, и тогда воздастся тебе это благими почестями… – отец опять завел свою шарманку. Я помню этот разговор, и теперь он снова обращается ко мне как к семилетнему ребенку!

– Отец! Я уже взрослый! Как ты этого не поймешь! Я сам могу принимать, во что мне верить, куда поступать! И ты мне не указ! – его лицо изменилось, да и он сам как будто изменился. На его лице проступила грусть, обида и глубокая печаль.

– Это ты виноват…

– Что? В чем? До тебя, наконец, дошло, что Бога не существует?

– Это ты виноват… – отец облокотился на стену, медленно скатился на пол, опустив голову.

– О чем ты?! – я подскочил к нему, встряхнул, а он взглянул на меня своими заплаканными, тусклыми глазами, добавив, – она из тебя это сделала. Это ты убил ее. Ты убил свою мать…

– Нет! Нет! Ты бредишь! Ты не в себе! Доктора говорили, что у нее была болезнь! Я в этом не виноват! Это ты ее ни в чем не поддерживал! Ведь только ты ей мог помочь! Мне было семь лет, что я мог тогда понимать! – я взорвался, выплеснув давно копившиеся чувства и не желая больше ничего слышать из уст отца, я побежал к маме, дабы ее обнять и не отпускать ни на секунду.

Мама мыла посуду. Я, облегченно вздохнув, подошел ближе. Был просто бесконечно счастлив, что она снова со мной.

– Мамуль… отец сказал такие страшные вещи… – но, не договорив, я услышал, как она шмыгает носом, заметил, как подтирает слезы, – мам, что-то случилось?

– Зачем ты это сделал? – вдруг спросила она меня. Я подошел ближе, не совсем понимая, о чем она говорит. Мама бросила губку, развернулась. Я в страхе попятился назад, увидев на ее лице кровь, текшие по щекам слезы.

– Зачем ты это сделал, малыш? Зачем довел меня до этого?! – вскрикнула она, показав свои изрезанные руки. Кровь стекала, чуть ли не ручьем.

– Мама! Я не делал этого! Я… я …

– Зачем меня довел до этого?! – снова вскрикнула она, рыдая, а густая кровь все капала на кафельный пол. Меня окатил холод и в тоже время адский жар, всего затрясло. Заикаясь и почти плача, я не мог ничего произнести. Ком горечи подкатился к горлу, дыхание сдавило. Я не мог больше на это смотреть и ринулся вон из дома, выбежав на улицу. Глотнув свежего воздуха, я и не заметил, что на улице ночь, что я уже не в своем районе, даже городе. Во мне еще бушевал шторм эмоций, куча болезненных воспоминаний и просто находился в шоке. Я вдохнул побольше воздуха, перевел дыхание, ведь понадобиться больше сил для того, чтобы забыть жуткие голоса прошлого…

Глава 5. Каждому воздастся свое…

…отходя от разрывающих меня чувств, я стал пережевывать, то, что успел пережить. Стал понимать, что это все не реально, что мне никто не давал второго шанса, второй жизни, дабы исправить свои ложные убеждения. Но как бы я хотел это сделать, ведь мама была так близка…

Но если мне никто не давал второй попытки, тогда где я и что со мной? Неужели это тот самый ад или же рай, о котором все говорят. Неужели каждого ждет что-то подобное – горькое разочарование в сладких надеждах искупления?

Я вздрогнул от гудка машины, от визга шин, оглянувшись, заметил неподалеку свет фар. Вспомнив похожую картину, я все же направился к машине. Она была пуста, двери распахнуты. Подойдя ближе, я заметил женщину.

– Мисс! – вскрикнул я подбежав. К сожалению, ее тело обездвижено лежало на земле. На ее лице застыл страх, глаза запечатлели нечто ужасное. Грудь была вся в крови. Мне стало жалко, обидно. Волнение с подступающей тошнотой подкатилось к горлу. Но я не мог не услышать, как позади меня кто-то щелкнул затвором. Обернувшись, я был не сильно удивлен, увидев это лицо…

– Как ты здесь оказался? Ты же… ты же… мертв! – произнес мужчина дрожащим голосом. В его руке все также трясся серебряный пистолет. Я, молча, смотрел в его глаза, наполняющиеся страхом, удивлением.

– Как я тут оказался? Где я? Отвечай! – он мгновенно изменился, в глазах блеснула ярость, а я почувствовал холодное дуло у головы.

– Ты что собираешься пристрелить меня во второй раз. Кажется, у тебя в тот раз не очень вышло, – съязвил я, и, наверное, напрасно. Его лицо исказилось гримасой ненависти и презрения, злобы и отвращение. Рука перестала дрожать. Его палец двинулся, я услышал, как пружина в затворе стягивает боек. В эти секунды мое тело сковал холодный, липкий страх. Захотелось вскочить, убежать, но в тоже время меня одолевало любопытство, что же случится дальше…

А дальше, все, как и обычно. Громкий хлопок, звон в ушах, сопровождаемый подступающей темнотой. И никаких ощущений, ни боли, ни страха. Ничего…

Но вскоре все возвратилось на свои места. Послышалось нервное дыхание, снова затрясся пистолет. Я обернулся и заметил, что взгляд мужчины направлен в сторону, а его глаза будто тряслись от неописуемого страха. Даже в глубине моей души, я почувствовал, как воздух пропитывается тяжелой атмосферой. Мне стало не по себе и, попытавшись подняться, я заметил отверстие от пули в земле…

«Он не попал?!». Но удивление и последующие вопросы мгновенно перестали меня волновать, так как и в моем взгляде, направленном в ту же сторону, что и моего неприятеля, возник безотчетный страх. Мы оба застыли, как статуи, при виде пожилого мужчины направляющегося к нам. Острые скулы, втянутые щеки и ненавистный взгляд исподлобья навивали ужас, не говоря уже о том, что из головы текла кровь, а из груди торчало поломанное ребро, прикрытое окровавленной рубашкой…

Он медленно шел к нам, не торопясь, отмеряя каждый шаг, наслаждаясь каждым пройденным метром, точно бы следовал долгому пути мщения. Я невольно попятился назад, все еще не сводя с него глаз. Мужчина около меня, даже не подавал никаких движений, лишь застыв в ужасе. Я не смог не заметить, его взгляд и то, как пожилой мужчина пожирающее смотрел на него. Казалось, будто они знают друг друга.

– Нет… Тебя не должно быть здесь. Ты же…

– Лукас! Бесстыдный негодяй! Ну-ка марш наверх! И чтобы звука я от тебя не слышал! Марш, я сказал! А то придется в свою комнату доползать!

– Дядя… – хотел он что-то ответить, но не смог. Лукас – так звали молодого мужчину, убийцу, который не пощадил ни женщину, ни меня, который сейчас предстал совсем другим. Трусливым, забитым, поникшим и угнетаемым страхом, что не дает сказать и слова…

– Ни слова больше! Ничтожество! В твоем возрасте, я уже работал как проклятый! А ты даже понятия не имеешь, как зарабатывать деньги, как строить свою жизнь! – этим пожилым мужчиной, был его дядя. Строгий, жестокий человек, заботящийся, наверное, только о деньгах.

Лукас весь трясся, пытался уйти от разговора, от надменного и сверлящего взгляда дяди, а тот подошел почти вплотную. Кровь все стекала по лицу, по одежде. Это жуткое зрелище не давало мне, и двинуться, только в голову лезли какие-то странные догадки, мысли. Страх все не отступал. Всеми силами я пытался сдвинуть ногу, сделать шаг уйти отсюда, но старец затих, опустил голову и замер. Затянулась тишина. Настал момент, мне уходить, но заметил, как Лукас медленно, с опаской сжимает пистолет и медленно наводит дуло прямо ему в лицо. Любопытство, опять заставило отступить боязнь и желание убраться отсюда прочь. Щелкнул затвор, палец практически спустил курок…

– Моя смерть на твоих руках! – с яростным криком, дядя сшиб его ударом руки. Лукас, казавшийся крупным и сильным человеком, свалили на землю, точно бы мальчишку. В тот момент, когда ночную тишину разрезал яростный, полный ненависти крик пожилого мужчины, моя кровь застыла в жилах, и я теперь уже бежал со всех ног по еле видной тропе.

«Нет! Нет! Только не снова!», умоляющий крик Лукаса донесшийся эхом из темноты, заледенил мне душу, а адский вопль заставил сердце уйти в пятки. Я обернулся, попытался хоть что-то разглядеть в пробившемся меж туч свете луны – лишь мрак разбавляемый серебристым сиянием. Все было безуспешно, затянулась тишина, перебиваемая неистовыми стуками моего сердца. Я попытался уловить малейший звук или слово, что могло там происходить…

Громкий выстрел разрезал ночное спокойствие! Я вздрогнул, по коже пробежали мурашки. Вдруг еще один, а за ним еще. И все снова затянулось естественной тишиной, спокойствием точно бы все встало на свои места, точно бы кому-то воздалось свое…

Глава 6. Демон внутри меня…

После того, как испуг и волнение прошли, как тело снова начало подчиняться мне, я попытался понять, что же все-таки здесь происходит. В какой-то мере, я жалею, что не запоминал рассказы отца, что никогда не предавал значению его словам. Хотя... ничего подобного он не упоминал. Я представлял конец свой жизни совсем уж не таким…

Нервы уже были на пределе. Руки тряслись. Я не мог сконцентрироваться на чем-то одном. В голове был шум, который практически сводил меня с ума. Страх охватывал мое тело, при одном лишь неловком движении, при подозрительном шорохе в темноте. Я шугался, как загнанный зверь в клетке, но в тоже время не мог осознать причины своего ужаса. Хотя всем нутром чувствовал, что что-то не так. Да все было не так! Внутренний голос или инстинкт самосохранения кричали во все горло, что надо убираться отсюда, попытаться сделать хоть что-то…

Темнота все продолжала сгущаться. Подступающий ужас пытался сковать мое тело, овладеть моим разумом, но я боролся, отвоевывал клеточку за клеточкой своего тела, возвращая над ним контроль. По мере того, как я продвигался в темноте, куда-то дальше, местность незаметно менялась. И через несколько метров, я заметил, как неподалеку загорелся тусклый свет, как показались очертания лачуги. Чем ближе я подходил, тем больше понимал странность этого жилища и то, как оно внезапно здесь появилось…

Неуверенный стук в дверь.

Через несколько секунд, стал размышлять, зачем я это сделал. Ведь вся моя сущность уже ненавидела присущее мне любопытство, и ожидало, какого-нибудь поворота событий. Но постучавшись еще раз, в ответ послышалась только тишина.

– Тебе вряд ли откроют. Этот дом для другого. Не он тебя ждал, а я… – чей-то голос, раздался позади. Я вздрогнул, но не спешил оборачиваться. Размышляя, кто же это мог быть. Больно голос у него знакомый, от которого я подсознательно расслабился, словно он был мне родным. Послышались шаги, некто подошел ближе и я обернулся…

В изумлении отскочив к двери, я не поверил своим глазам. Странная дрожь пробежала жаром по всему телу, от макушки до кончиков пальцев. Я не мог пошевелиться, произнести ни слова. Передо мной стоял собственный клон, чуть ли не отражение, как две капли воды, если не считать темных кругов под глазами, растрепанные длинные волосы и злобный исподлобья взгляд.

– Удивлен, да? А ведь я долго тебя ждал, чуть ли не всю свою жизнь. И вот, наконец, дождался, Дэниел. Я рад тебя видеть… – сказал он лукаво, улыбаясь. Меня все же еще трясло, то ли от страха, то ли от удивления. Я не могу объяснить какого это, видеть и разговаривать практически с самим собой.

– Не может такого быть… Я не понимаю, что вообще происходит. Ты не реален! Ты иллюзия! – сказал я, убеждая то ли себя, то ли его. Он, то есть моя копия, лишь улыбнулся, сделал пару шагов ко мне:

– Я так смотрю, ты так и до сих пор ничего и не понял. Я реален. Также как и ты, этот дом, улица, деревья, что вокруг нас, ночь. Но не это я хочу до тебя донести, а то, что ты это Я. Перед тобой настоящий Ты, каким ты был всю свою жизнь, каким и должен быть, – его слова для меня не имели смысла, но сделав паузу, он опустил голову, расслабился. Растрепанные длинные волосы закрыли его лицо. Через несколько секунд, он вздернул голову, бросив на меня яростный взгляд:

– Вот! Какой ты на самом деле! Ничуточки не отличающейся от своей дорогой матери! – я попятился назад. Страх и отвращение, влившиеся в каждую клеточку тела скрутили меня обжигающим жаром. Я прижался спиной к двери, отступать было не куда, а мое реальное отражение медленно подходило ближе. Глаза его горели ненавистью, лицо было все в шрамах, в кровоточащих царапинах. Запястья перевязаны, а бинты пропитаны, еще не засохшей кровью. В руке «Я» судорожно сжимал окровавленный нож.

– Ты убил ее! Только ты! Она умоляла тебя не делать этого! Собственная мать лежала у тебя перед ногами и просила не мучить ее, молила, чтобы ты поскорее убил ее! – его слова разжигали во мне ярость. Я этого не делал! Все это ложь! Она была больна!

– Ты даже ее не пожалел! – это было последним словом перед тем как я сорвался.

– Замолчи! – с яростным воплем, я кинулся на него, сжимая в кулаке всю свою злость. Но в следующий момент, я увидел его хитрый взгляд, почувствовал, как холодная сталь жгучей болью вошла в грудь. Дыхание перехватило. Наступила тишина, время снова растянулось, а замедляющийся стук сердца эхом доносился до разума.

– Тебе не уйти от самого себя… – это последнее то, что я услышал, перед тем как кануть в непроглядную тьму, перед тем, как меня поглотил демон внутри меня…

Глава 7. Как Ангел на моем плече…

– Быстрее… мы можем его потерять…

– Ваше мнение?

– Так же, как и у нее. Даже сильнее…

– Думаете, он знает?

– К сожалению, нет…

…очнувшись, я начал жадно хватать воздух, точно бы рыба на суше. Отдышавшись и придя в себя, сразу схватился за грудь, но ни раны, ни боли я не почувствовал, лишь нестерпимое жжение на запястьях, да странные голоса в голове. Поднявшись на ноги, я еще покачивался, в глазах все расплывалось, пульсировало, то увеличивалось, то уменьшалось, словно меня накачали наркотиками. Направившись вперед и осматривая местность, я ничего не мог разобрать, уловить или сфокусироваться. Да и жжение на руках не проходило. Я закатал рукава, взглянул на запястья и не поверил, тому, что увидел. Отвращение желчным комом подкатилось к горлу, перебилось дыхание, а на руках присутствовали свежие шрамы от многочисленных порезов. Тело затряслось, меня снова начал окатывать безотчетный страх и непонимание происходящего. От подобных чувств я пришел в себя. Голова перестала гудеть, и я смог разобрать, где я находился…

Длинный светлый коридор. Множество дверей, тусклый свет. Только несколько минут назад, мне казалось, что я находился на улице, недалеко меня возвышались деревья, спину грело солнце. А сейчас прохладный ветерок гулял по пустому коридору, слабый запах новизны, краски, навивал мне что-то знакомое. Осмотревшись, коридор неестественно тянулся в обе стороны, будто кто-то не хотел, чтобы я из него вышел. Меня окатило непонятное чувство тревоги, но в тоже время я чувствовал, что будто под защитой. Щелчок двери. Сердце содрогнулось. Я устремил свой взгляд на медленно открывающуюся дверь. Темнота в проеме начал отступать, а до моего слуха стали доносится отголоски шагов. Все мое существо напряглось, руки и ноги затряслись, а я в любой момент готов был броситься, словно зверь на того, кто выйдет навстречу…

Передо мной появился лишь человек, в белоснежном костюме, кремовой рубашке, в не менее светлых туфлях. Он выглядел старше на лет эдак десять, но его лицо…

– Не удивляйся. Меня не узнать, это как себя не признать. А я вижу, ты уже понял кто я, а точнее кто мы, – с ухмылкой произнес он, подняв на меня взгляд. Я же осознал, что он говорит, так как я смотрел словно на свое повзрослевшее отражение. Если честно, меня это уже не удивляло. Мое второе Я выглядело так, каким я хотел стать в будущем, в своей жизни, которую уже не вернешь. Стоящий напротив мужчина казался мне успешным, благородным и добившийся чего-то стоящего.

– Да, вот такой есть и Ты. Я знаю, что ты стремился к этому, желал этого, больше всего на свете. Поэтому не давай никому и ничему затуманивать разум. В тебе есть силы противостоять всему, что делает тебя слабым, – его голос дрогнул, на несколько секунд он замолчал, обернулся. По коридору быстро ползла темнота. Стены чернели, обои осыпались прогнившим прахом, двери трескались, сжимались, слетали с петель.

– Ты можешь победить свою болезнь и стать кем ты захочешь! Не поддавайся! Ведь ты не виноват! Это все ложь! Ты никого не убивал! – затараторил мужчина и его губы попытались вымолвить что-то еще, но темнота подступила к нам и остановилась. В этот же момент, повзрослевший «Я» вздрогнул, глаза расширились. Я отступал от неведомой мне темноты, от подкрадывающегося страха, словно живого существа. Мужчина, застыв на месте, умоляюще смотрел на меня. Его губы еле видимо шевелились, в глазах я видел боль. Я не знал, что и делать дальше, что предпринять. Белоснежный костюм его, окрасился багровым пятном, из-за рта потекла кровь и, рухнув на колени, я увидел позади него демона!

Растрепанные волосы, глаза пылающие ненавистью и неутомимой яростью, с изрезанных рук стекала кровь.

– Ты не уйдешь от самого себя! От своей сущности! – вскрикнул он – мое первое отражение, утверждающее, что я не тот, кем себя считаю. В разуме острой болью возникли сказанные ранее его слова.

– Я ее не убивал! И я не Ты! И никогда таким не был! Я не поддамся твоим язвительным словам!

-Тебе и делать этого не надо. Просто вспомни, вспомни все…, – он, то есть «Я» сделал пару шагов ближе. Я невольно отворил сундуки своей памяти, в голове стали возникать картины из того, что я помню:

«Детство. Я зашел в спальню к маме, где я любил всегда проводить время. Она еще спала. Запрыгнув на кровать, я наступил на что-то липкое, красное, словно кто-то разлил на постель клубничный сироп. Но через несколько секунд я понял, что это кровь…

Белоснежные стены. Запах лекарств. Папа вел меня за руку, мимо людей в халатах, оставляя меня каждый день наедине с одним любопытным мужчиной, который все задавал вопросы, о том, как я себя чувствую.

Далее. Отец отдался верованию в Бога, начал работать в церкви и возносить молитвы за маму, читая мне перед сном Библию…»

– Пути Господа неисповедимы! Так часто говорил отец, и я ему… верю! Значит не зря, я отдал свою жизнь, не зря отправился в путь, чтобы постичь себя. Все это случилось по его воле. Возможно, он наказывает меня, а возможно испытывает. Иначе не будет, иначе никак, – сказал я вдруг, стиснув кулаки от боли, о том, что я понял это лишь сейчас. Но мое зловещее «Я» лишь усмехнулось. Местами окровавленное лицо в шрамах, расплылось в улыбке:

– Хм… ты до сих пор веришь в Господа? После всего, что он сделал с тобой? После всего, что ты сделал со своей матерью? Ты не хочешь признавать свою натуру и то, какой ты на самом деле. Поэтому ты все выдумал. Господа, самоубийство матери, заботливого отца… Это все иллюзия! Плод твоего больного воображения. Ничего этого в твоей жизни нет! Отец спился, после того, как ты убил свою мать. Он это знал, но полиции сказал, что это она покончила собой. Вскоре его решили отцовских прав и тебя забрали под социальную опеку. Но никто и не подозревал, что в тебе таится маленький демон, готовый вырваться в любую минуту, – его голос все глубже проникал ко мне в разум, ворошил память. Передо мною всплыло мамино лицо, на котором застыл страх, глаза, опустели, а вся кровать была в крови…

– Замолчи! – я попытался кинуться на него, но он, растворившись в темноте коридора, просто-напросто исчез. Сердце бешено билось, злость лишь нарастала, а я все еще искал его, дабы удушить собственными руками…

Коридор был пуст, ни окровавленного мужчины в белом костюме, ни моего отражения, только темнота, словно облако плыло медленно, накрывая все вокруг. Вскоре все погрузилось во мрак. Я замер, прислушался к шумам в наступившей черноте, ожидая, что вот-вот послышатся очередные шаги.

– Не меня ли ты ищешь? – раздался голос эхом, окатившийся в темноте. Я попытался повернуться на звук, но он донесся точно бы со всех сторон.

– Напряги свой ум и догадайся, где же ты меня можешь отыскать? Ведь ответ так близко… – снова голос прозвучал со всех сторон, а я пытался хоть что-то разглядеть.

– Дам тебе подсказку. Я там, где всегда был, где всегда буду. Мы с тобой не разделимы, – теперь же его голос раздался у меня в разуме, будто это был мой внутренний голос. Меня охватили дрожь и страх. Я начал чувствовать, что он действительно во мне: в разуме, в сердце, в крови, текшей по всему телу. Вместе с этим осознанием, в голове начался шторм боли и шума. Весь мой мир закружился и перед тем как снова отправится, то ли в полет, то ли в падение, я услышал лишь его ухмыляющийся голос:

– Тебе от меня не отделаться. Я живу в тебе, живу с тобой, как ангел на твоем плече…

Глава 8. Мечты Элизиума, грехи Авернуса

– Надо назначить еще…

– Согласен. Такого мы прежде не видели…

– … активность зашкаливает. Поразительно…

...Открыв глаза, я увидел вновь стены, на этот раз покрытые мягкой тканью. Лампа дневного света лишь тускло качалась надо мной. Была ночь или ранее утро. Голова раскалывалась, то ли от присутствующих странных голосов, то ли от чего-то еще, и я не мог понять, что опять происходит со мной.

Поднявшись на ноги, в глазах все раздвоилось, расплылось.

– Дэниел… Дэниел, я рядом… – голос, болью отдавшись в разуме, чуть ли не расколол мою голову. Упав от скосившей меня боли, я попытался подавить этот голос, это существо, что было во мне. Я чувствовал его, как оно мерзко течет в крови, как оно гнусно отравляет душу, как оно медленно захватывает ум…

– Парень! Ты в порядке? – через шум в голове я услышал незнакомый голос, заметил подошедшего мужчину в белом халате. Перед глазами показалась приоткрытая дверь, яркий свет. Он поднял меня, ноги все еще не держали.

– Как ты жалок! – я непонимающе взглянул на мужчину. Он держал меня, смотря в глаза, и я понимал, что они принадлежат не ему; горящие ненавистью и презрением.

– Ты посмотри на себя, Дэниел. Жалок и ничтожен. Почему ты не примешь себя, каким ты являешься. Почему ты борешься с тем, от чего не убежать? – я попытался освободиться от него, оттолкнуть. Он схватил меня крепче, яростно впился пылающими глазами:

– Это твое прошлое. От него ты никогда скроешься. Кровь не отмыть тебе, никогда!

– Замолчи! – вскрикнул я, и выплеснувшейся яростью, ударил мужчину локтем. Он покосился, оперся об стену, а я, воспользовавшись моментом, юркнул мимо открытой двери. Ослепил яркий свет, в нос ударил едкий запах лекарств. Я старался бежать, не останавливаясь, по коридору, выбрасывая из разума ненавистный мне голос, который твердил все одно. Ноги все еще не уверенно несли меня вперед, руками опирался на стену, дабы не распластаться на холодном полу...

Надо мной мелькали лампы, я бежал, не зная даже куда. Появился холл, столы, стулья, окна, двери и несколько человек удивленно смотревшие на меня. Когда зрение пришло в норму, я заметил еще двоих мужчин в белых халатах и до боли знакомого парня. Лукас?!

Он стоял около стены, уставившись в одну точку, то и дело, что боязливо потрагивал блики на стене от лучей поднимающегося солнца. Я вновь не поверил своим глазам. В памяти всплыли образы жестокого, хладнокровного человека. Картины из прошлого мигом развеялись, когда я услышал громкий топот шагов:

– Держите его! – я обернулся, тот мужчина бежал за мной, двое других рванулись ко мне. И вот страх и адреналин сделали свое дело. Я ринулся так, словно за мной гналась стая голодных львов. Мелькали повороты, двери, углы, испуганные лица…

Но один из них оказался быстрее. Я грудью ударился об пол, чуть не повредив руку. Мужчина тянул меня за ноги.

– Тебе не убежать! Отсюда нет выхода. Это твоя тюрьма, Дэниел! Ты в плену собственных страхов и убеждений! – я взглянул на мужчину, и опять это говорил не он, словно в нем сидел демон. Я успел заехать ему ногой и поползти дальше, отбиваясь от другого не менее крупного мужчины, который пытался мне что-то вколоть. Неподалеку открылась дверь, я увидел мило улыбающуюся женщину. И вновь в памяти всплыло ее лицо, застывшее в страхе, перед дрожащим серебряным пистолетом…

Это была та женщина, в машине, которую я, то ли спас, то ли все-таки не успел. Здоровые дядьки тащили меня уже обратно. В голове снова начала бушевать буря. Я опять ничего не понимал. Это уже было не похоже ни на рай, ни на ад, ни на что бы это еще…

Голова раскалывалась. Тело еле меня слушалось. Я с трудом мог пошевелить ногой или рукой. Над головой все та же тусклая лампа, вокруг все те же стены, только передо мной стоял некто в тени.

– Да, Дэниел, ты так и ничего не понял. Все еще сражаешься. Но тебе эту битву не выиграть. В ней нет победителей. Я тебе хочу кое-что показать, может, тогда ты поймешь… Взгляни в эти глаза, – он вышел из тени, приблизился и я увидел отражение своих глаз…

«Маленький мальчик лет семи, сидел в комнате, крутил в руках окровавленный нож, вглядывался на стекающую с него кровь. Где-то в другой комнате раздался истошный, полный боли, мужской крик. Мальчик лишь улыбнулся…

Время проходило. Мальчик все закрывался в себе, искал свою вину в произошедшем. Это откладывало свой отпечаток. И никто не подозревал, что тот нож с застывшей кровью, все еще лежал у него под подушкой.

И не прошло довольно много времени, как жажда ножа была утолена очередной свежей кровью. И никто не замечал, как сначала ноги изредка покрываются порезами и ссадинами, а затем и руки. Никто не предал этому значения, да и не кому было, лишь отец упивался от горя.

А в мальчике что-то росло, рождалось в душе и накапливалось в голове. Вскоре, он начал открываться, завел друзей, а точнее лишь одного, преданного, понимающего и никогда не расстающегося друга, хоть и видимого лишь ему... »

– Узнаешь? Во все, что ты верил, это была лишь иллюзия. Твое больное воображение. Всего этого нет, ты и есть, Я. Мы едины. Мы друзья, – мое «отражение» зловеще улыбнулось, надменно выпрямившись.

Я начал вспоминать, что-то из этого, начал узнавать. Неужели все, что он говорил, было правдой? Неужели я убил свою мать и творил с собой такие вещи?

Где-то в глубине души, я знал на них ответы, не все, но знал. Я стал противен самому себе. Гнусное ощущение смешанного презрения и ненависти начали скручивать мое тело. Зловещее отражение мирно стояло неподалеку, наблюдая за моей душевной агонией.

– Ненавижу! Уйди прочь! Ненавижу! – я разрезал тишину свои лихорадочным воплем, сжимал кулаки от ярости, кусал язык от боли, пытался заставить свое тело подчиняться мне. В разуме одна за другой всплывали картины моего настоящего прошлого. Мне становилось дурно, я впадал в безотчетное безумие…

Если это не Ад, то я боюсь представить, что же тогда является им. Я не мог большего этого терпеть, не мог совладать со всеми чувствами, что разыгрались во мне. Мне надо было как-то это прекратить, любой ценой. Кое-что попалось под руку, я отломал какой-то кусок проволоки от кровати и, не медля, воткнул себе в кисть. Острая боль хоть и на секунду прояснила ум…

Затем еще удар, еще и еще. Я впал в бешенство, в ярость и безотчетно кромсал вены на руках. Мне было приятно, боль вносила ясность и в тоже время, я понимал, что Он, кто сидит во мне погибнет или уйдет, или же я опять окажусь где-нибудь в другом не менее чудном месте…

Кровь так и лилась, а я что-то выкрикивал в полном бреду.

– Хм… как же ты предсказуем. Не мог выбрать конец иначе? Последовал маминым путем? Что ж… – с этим словами, мой «клон» просто растворился, исчез вовсе. Кровь стекала на пол. Я чувствовал, как он покинул меня, как и покидали жизненные силы. Тело ослабело, оно вообще перестало мне подчиняться. Я пытался разглядеть хоть какие-то изменения, но все катилось лишь в одну сторону…

«Боже! Что я наделал?!». Разум забил во все колокола, но было поздно. Я теперь ясно понимал, что стены никуда не денутся, что тусклая лампа так и будет светить надо мной, что взволнованные голоса приближающих мужчин, есть настоящие. У меня не было сил, даже вскрикнуть, не говоря уже о движении. Даже страх не мог овладеть телом. Было уже слишком поздно…

В последние минуты жизни, померкшей во мрак, в голову пришло слишком много мыслей, которых я совсем не ожидал. «Последовал маминым путем?» это фраза несколько раз прокрутилась в голове, а потом пришло осознание того, что неужели вот он мой настоящий конец? Что не будет опять странных мест, персонажей. Конечно, я не успел до конца все понять, уж оставалось мало времени и я лишь, погружался куда-то в темноту…

Вот так не сбылись мои мечты об Элизиуме, познав лишь горькие грехи Авернуса.

– Боже! Носилки! Быстро!

– Мы же это знали, почему все случилось именно так?

– Неужели все это передалось и ему?

© Азыков Р.Т., 2011. Все права защищены
    Произведение публикуется с разрешения автора